Мозгам финляндского генерал-губернатора Зейна его задача рисуется, по собственному его признанию, как полное возвращение к бобриковским временам. И впрямь: законы Финляндии попираются вовсю; неустановленным порядком вводятся новые налоги; генерал-губернатор изменяет бюджет, царь эти изменения утверждает; вокруг Зейна одна за другой появляются старые, малость помятые фигуры прожженных бобриковцев, которых вихрь 1905 года сорвал с их мест; там и сям "конституционные" чиновники и судьи выходят в отставку; финляндский сенат (министерство) пополняется людьми зейновской политики - "что прикажут", время от времени вспыхивает слух о назначении Зейну в помощники "самого" Толмачева; по всей стране идут обыски оружейных и железных магазинов, конфискуются незаконные браунинги и неподлежащие патроны...
В свою очередь финляндские присутственные места на вопрос о гербовом сборе попытались, как при Бобрикове, пустить в ход тактику пассивного сопротивления. Но именно на этой попытке обнаружилось, что история не повторяется. Во времена Бобрикова финляндский пролетариат только пробуждался - общественное мнение буржуазии было бодро и самонадеянно. Чиновники-протестанты чувствовали себя в атмосфере общего сочувствия и верили в силу своих "легальных" способов борьбы. Но последние пять лет ни для кого не прошли даром. Буржуазия своими глазами увидела, что пергаментный щит финляндских "прав" в критическую минуту оказывается слишком слабой защитой против железных ударов царизма. После всеобщей стачки, после свеаборгского восстания никакие адреса, петиции и демонстративные отставки чиновников не способны ни всколыхнуть общественное мнение населения, ни поразить воображение царской бюрократии. Не такие виды она видала. Да и стоит она теперь не особняком, как до революции, а опирается на земледельческие и капиталистические классы России, - не свои только, но и их империалистические интересы защищает она, борясь против экономической и политической самостоятельности Финляндии. Даже и выстрел нового Шаумана*218 раздался бы теперь немногим громче детской хлопушки. Нет, времена Бобрикова прошли безвозвратно.
Что же остается буржуазным партиям? Обращение к силе масс - финляндских и русских. Но эта область целиком враждебная: где массы, там - социал-демократия. Отсюда политический скептицизм финляндской буржуазии, недоверие к себе, вражда к рабочим, страх перед царизмом, - все это, еле прикрытое гнилыми речами о конечном торжестве "национальных прав". Сегодня худосочный протест германских и голландских профессоров*219 против столыпинско-зейновской политики рождает прилив бодрости в груди младофиннов и шведоманов, а завтра ими снова овладевает безнадежное уныние, когда хриплый лай националистически-черносотенной сволочи откликается на чужеземное вмешательство в наши "домашние" разбойные дела...
В этих условиях произошли выборы в четвертый по революции сейм. В тисках жесточайшей безработицы проделал финляндский пролетариат новую избирательную кампанию. По улицам Гельсингфорса ходили представители безработных с кружками-копилками в руках. Под унылый звон медяков шла социалистическая агитация партии, олицетворяющей будущность Финляндии. Тщетно генерал-губернатор Зейн раздавал деньги безработным женщинам, надеясь купить их совесть и их голоса. Тщетно буржуазная пресса атаковала социал-демократию со всех сторон. Рабочая партия снова вышла победительницей из борьбы. В то время как шведоманская и младофинская партии лишь удержали старые позиции; в то время как клерикально-аграрная старофинская партия, готовая на любую сделку с царизмом, утратила шесть мест, социал-демократия завоевала четыре новых мандата и собрала вокруг своих 86 депутатов 40% всех поданных голосов. Шведские рабочие, шедшие в прежних выборах за своей буржуазией, голосовали на этот раз вместе с финскими рабочими за социал-демократию. Наряду с нею только трудовая партия мелких крестьян завоевала четыре мандата. Новый сейм еще в большей мере, чем распущенный, стоит пред царским правительством, как непримиримый враг. Положение обострилось, а развязка стала ближе. И вся тяжесть положения падает на братскую социал-демократическую партию Финляндии.
Будет ли четвертый сейм немедленно разогнан, как три предшествующие; будет ли изменено финляндское избирательное право, - не гадать нам об этом сейчас нужно, а по мере сил наших вмешаться в великую борьбу, развертывающуюся пред нами. Зорко следить за финляндскими событиями, откликаться на них прокламациями и устной агитацией, раскрывать народным массам глаза на их истинный смысл, строить и укреплять свои революционные организации - таков долг передовых русских рабочих по отношению к своему собственному классу - в Финляндии, как и в России!
"Правда" N 10,
25 (12) февраля 1910 г.
*218 Шауман - сын финляндского сенатора Шаумана, член партии "активного сопротивления". 3 июня 1904 г. убил в Гельсингфорсе известного русификатора Бобрикова и тут же застрелился.
*219 Протест германских и голландских профессоров. - В январе 1910 г. 65 немецких профессоров выпустили воззвание по поводу отношений России и Финляндии. Воззвание начиналось следующими словами:
"Меры, предпринимаемые русским правительством по отношению к Финляндии, являются настолько исключительными по своей природе и значению, что они не могут не привлечь к себе скорбного внимания и изумления всех культурных правовых государств. Мы совершенно чужды намерения вмешиваться во внутреннюю политику России, но разногласия, возникшие между русским правительством и финляндским народом, затрагивают общие интересы Европы и всех культурных государств".
Далее воззвание переходит к вопросу об исторических правах Финляндии на самостоятельность, дарованную ей еще Александром I. Воззвание решительно заявляет, что финляндской территории исторически гарантированы независимость и самостоятельность. Воззвание заканчивается выражением надежды и уверенности, что русское общество не нарушит конституции "деятельного и всегда лояльного народа".
Это воззвание было подписано профессорами Мюнхена, Берлина, Геттингена, Веймара, Вены и др. городов.
Аналогичное воззвание, в еще более категорической форме, было опубликовано также и голландскими профессорами права университетов Гренингена, Амстердама, Лейдена и др. городов.
Кроме этих воззваний, в марте 1911 г. было опубликовано мотивированное юридическое заключение совещания европейских профессоров по вопросу о Финляндии.
В ответ на отклики европейских профессоров "Совет Русского Собрания", "союз русских профессоров" и др. черносотенные организации вынесли "горячий и решительный протест" по поводу вмешательства "в наш домашний спор".