I. Ищут капиталистов и рынков
Министрам царским казалось, что стоит задушить революционные организации, перевешать несколько тысяч человек и распустить две Думы, - и все затруднения будут преодолены. Не тут-то было. Революционеров можно перевешать, но революционные задачи остаются.
На веревки, на палачей, на бюрократию, на армию и флот, на карманные деньги дворянству, на железные дороги, на все государственное хозяйство нужно 2 1/2 миллиарда рублей в год. Министерство финансов никак не сведет концов с концами, - в бюджете ежегодный дефицит. Для покрытия дефицита нужны внешние займы.
Промышленность в стране вот уж скоро десять лет не выходит из состояния кризиса. Крупный капитал нетерпеливо требует энергичного вмешательства государственной власти. Для чего же и существует, чорт возьми, монархия, как не для того, чтоб заботиться о кредите и рынках для капиталистов! Оживление отечественной промышленности требует притока свежих капиталов; а по отношению к правительству это означает одно: новые внешние займы.
Столыпин говорит: "Мы по закону 9 ноября обезземелим бедноту деревенскую и выкроим из общины крепкие хуторские хозяйства; новый богатый мужик - фермер предъявит спрос на продукты обрабатывающей промышленности (земледельческие машины и пр.), - вот вам и внутренний рынок! А обезземеленному общиннику куда идти, как не в город, - вот вам и дешевые рабочие руки!"
- Улита едет, когда-то будет! - отвечают ему на петербургской и московской бирже. - Ваш богатый хуторянин пока что еще в утробе матери сидит. А нам-то уж сегодня подвинуться некуда. В делах застой, спрос на товары ничтожный, кредит исчерпан. Соловья баснями не кормят: пусть нам правительство сегодня доставит заграничное золото - для производства, и новые рынки - для сбыта, тогда мы скажем, что не напрасно помогали Романову, Столыпину и Азефу* снова прочно усесться в седле. Если орловский мужик отощал, проложите нашим товарам дорогу к персидскому или балканскому мужику. Если не можете давать нам выгодных заказов, потому что казна пуста, поищите денег в Англии. - Внешних займов и внешних рынков - вот чего требует торгово-промышленная буржуазия от правительства контрреволюции.
/* Об Азефе см. в этом томе статьи "Таракан во щах" и "Рев. романтика и Азеф", (стр. 338). - Ред.
И мы наблюдаем, как монархия, бюрократия, помещики и капиталисты стремятся объединиться на боевой, хищнической, захватной, империалистической политике.
II. Самодержец в наймах у биржи
Дореволюционный империализм привел самодержавие к дальневосточной катастрофе и едва не стоил ему головы. В 1905 - 1906 гг. царскому правительству было не до внешней политики: приходилось обеими руками защищать свою разбойничью голову от ударов революции. Но в последние два года вопросы внешней политики выдвигаются в России на первое место, а острое соперничество европейских государств позволяет царизму на время снова активно вмешаться в политику капиталистического мира.
Вся международная политика Европы вращается в настоящее время вокруг экономического и политического состязания Англии и Германии. Англия - самая старая капиталистическая страна, владычица мировых колоний, которые она нещадно эксплуатировала в течение столетий. Германия - выскочка на капиталистической арене; колоний у нее почти нет; между тем ее промышленность за короткое время проделала бешеное развитие и обогнала английскую. Германия нуждается во внешних рынках, ищет их всюду, проникает в английские колонии и успешно конкурирует там с Англией. Отсюда возникают между этими двумя капиталистическими гигантами непрерывные трения, которые в любую минуту могут разрастись в пожар международной войны. В борьбе со своим могущественным противником Англия всюду ищет союзников и помощников.
В свой стан она привлекает контрреволюционную Россию.
Еще несколько лет тому назад Англия и Россия были из-за своих азиатских владений непримиримыми врагами. Но разбитая японцами и дезорганизованная внутри Россия уже Англии не страшна. Англия беспрепятственно укрепляет свое положение в Азии и, вместо того, чтобы враждовать с царизмом, превращает его в своего наемного слугу.
Полицейский кулак царизма был призван на службу прежде всего против персидской революции. Экономическая и политическая независимость Персии, а за ней и Индии грозила бы вырвать у английского капитала старые рынки. А так как азиатские народы созданы не для чего иного, как для обогащения лондонской биржи, то понадобилось накинуть на них мертвую петлю, чтобы помешать им стряхнуть с себя тиранию своих шахов и сатрапов и гнет европейского капитала. Но английское правительство зависит от парламента, а значит и от широких демократических масс - ему самому не удобно брать на себя откровенную роль палача новой Персии, которая становится очагом революционной "заразы" для английских владений в Индии. Вот для этой-то кроваво-грязной работы прежде всего и понадобилось лондонскому правительству сближение с Романовым, полковником Ляховым и генералом Снарским*151.
Но не только для этого. Если царскому правительству нужны деньги; если в России много непочатых богатств; если голодная русская деревня выбрасывает на большие дороги много дешевых рабочих рук, - то в Англии, наоборот, избыток капиталов, ищущих выгодного применения. Не для того, чтоб упрочить русскую конституцию, сближается английская буржуазия с царской Россией: пустой болтовней являются все кадетские напевы на этот счет, - а для того, чтобы, по примеру французской республиканской буржуазии, выжимать золотой сок из русского рабочего и русского крестьянина.
Итак: бессилие царизма для самостоятельной политики в Азии, как и в Европе; жестокий антагонизм капиталистических интересов Англии и Германии; борьба английского капитала против свободы и независимости Индии и Персии; поиски английского капитала за выгодным помещением, - вот причины, которые побуждают английское правительство превращать самодержца всероссийского в крепостного мужика английской биржи.
III. Славянофильский шантаж и предательство Сербии
Уже представлялось, что царское правительство окончательно встало на ноги и, располагая армией в миллион душ под ружьем, может снова играть самостоятельную роль в международной политике. Но это была одна видимость. Когда наступил час испытания, - во время столкновения России с Австрией, - петербургская дипломатия вынуждена была пред всем миром расписаться в полном бессилии царизма. Это произошло в марте текущего года.
Вопрос шел о влиянии России на Балканском полуострове. Это "влияние" означало участие русских капиталистов в постройке железных дорог на Балканах, сбыт продуктов русской текстильной промышленности сербским и болгарским крестьянам и всякие прочие блага. Во всем этом был, разумеется, кровно заинтересован русский капитал. И кадеты, услужающие торгово-промышленной буржуазии, в своей прессе, на собраниях, в Думе высоко подняли знамя "всеславянского братства", призывая балканских славян (сербов и болгар) теснее примкнуть к России для совместного отпора притязаниям Австрии и Германии.
Что касается буржуазных классов Австрии и Германии, то они ищут на Балканах того же, чего и российская буржуазия: рынков и барышей. В интересах своих аграриев (помещиков и крупных крестьян) Австро-Венгрия запирает на своей границе выход на европейский рынок сербскому скоту. В октябре прошлого года Австрия окончательно присоединила к себе две населенные сербами провинции, Боснию и Герцеговину. Сербия попала в безвыходное положение. С населением всего в 2 1/2 миллиона душ, она совершенно беспомощна пред лицом Австро-Венгрии, с ее 48 миллионами жителей. Естественно, если Сербия стала метаться из стороны в сторону за помощью. Вот тут-то и началась провокаторская работа царской дипломатии и буржуазных партий России.
- Дерзайте, сербы! За вами симпатии всего славянского мира! Россия никогда не признает захвата Боснии и Герцеговины. Возложите упования ваши на Россию, оплот славянства: она вас немцам не выдаст! - так на разные голоса выкликала буржуазная - оппозиционная, правительственная и полуправительственная пресса. Громче всех, до изнеможения и хрипоты, кричали кадеты. Возбуждение в Сербии достигло последних пределов. Война с Австрией казалась неизбежной. И вот - в самую решительную минуту, когда оставалось только запал поднести к фитилю, царская дипломатия всенародно умыла руки и заявила, что, в случае войны, Сербии на помощь нечего надеяться. - Что такое? В чем дело? Очень просто: на совещании под председательством царя военный министр доложил, что армия "не готова" к войне, а министр финансов сослался на полное отсутствие средств. А так как Германия пригрозила, в случае войны, вступиться за Австрию, то царское правительство поджало хвост и трусливо отползло к сторонке, как старая избитая собака.
Оказалось, миллионная царская армия, набранная из голодных невежественных деревень и развращенная в борьбе с собственным народом, в военном отношении представляет собой ничтожную величину. Империалистическая политика контрреволюции потерпела жесточайший крах. Опозоренными и оплеванными стояли пред лицом всего мира все русские буржуазные партии, включая кадетов, - ибо это они голосовали в Думе за военный контингент и за бюджет, это они провоцировали Сербию на столкновение и, когда она истощила все свои средства, не задумавшись, предали ее.
V. Ищут поживы в Персии
Если не в Европе, так в Азии; не на Балканах, так в Персии. Сейчас в Персии стоят наготове царские полки, выжидая только подходящей минуты и удобного повода, чтоб положить конец самостоятельному существованию девятимиллионного народа.
Персидская революция явилась первым азиатским откликом на революцию в России*152. Уже больше трех лет идет борьба городских и сельских масс Персии против шахского деспотизма, против помещичьего сословия каджаров, против эксплуатации народа духовенством и, наконец, против бесстыдного хозяйничанья иностранцев: русских и англичан. Борьба в первый же год привела к капитуляции шаха и созыву меджилиса (персидского парламента). Но царская дипломатия неутомимо ковала в Тегеране, главном городе Персии, свои реакционные ковы. Русская миссия стала убежищем всех негодяев старого режима. Наконец, в июне прошлого года, поощряемый царским правительством шах произвел государственный переворот, причем не кому иному, как русскому полковнику Ляхову, поручил из русских пушек разгромить персидский парламент.
Но революционное движение в Персии не прекратилось. В то время как царские полковники наступили на грудь революционной Персии солдатским сапогом, русские революционеры десятками устремились с Кавказа в Тавриз, чтобы бороться за освобождение персидского народа. Торговый центр Персии, Тавриз, стал центром революции. Уже отсюда она победоносно распространялась по стране, приближаясь к столице. Тогда царское правительство, за спиною которого стоит лондонская биржа, решает "принять меры". В апреле в Персию вступает русский военный отряд в 2.600 человек, а через два месяца второй отряд - в 2.000 человек. Царские войска ждут какого-нибудь насилия над кем-нибудь из русских насильников, чтобы вмешаться в дела и раздавить Персию. Но персидские революционеры не дают им столь желательного для них повода. Они подходят к столице, овладевают ею, низлагают своего тегеранского царя и заставляют его искать убежища у петербургского шаха. Снова собирается меджилис. Но 4 - 5.000 русских солдат неизменно остаются на персидской почве. Чего ждет русское правительство? Благоприятного момента, когда завистливое внимание европейских государств будет отклонено в другую сторону, - чтобы всадить молодой Персии в спину нож по самую рукоять!
Российские рабочие не могут пассивно дожидаться, пока это произойдет. Они должны немедленно поднять голос протеста и возмущения. Как бы слабы ни были сейчас наши организации, но молчать они не смеют. Они лучше всего укрепят себя, открыв широкую агитацию против дьявольских замыслов царской дипломатии в Тегеране.
Лозунг нашей кампании ясен и прост: "Долой царские войска из Персии!"
"Правда" N 5,
3 октября (20 сентября) 1909 г.
*151 Полковник Ляхов и генерал Снарский - начальники казачьих отрядов, вторгшихся в Персию для усмирения оппозиционного персидского меджилиса (парламент). Собравшийся вскоре после революционных событий 1905 г. в России, персидский меджилис обнаружил резко-оппозиционное настроение, сильно испугавшее персидское правительство. В лице Ляхова и Снарского царское самодержавие пришло на помощь персидской реакции против начинавшегося национально-революционного движения. Приступив к своей "работе", Ляхов издает приказ, в котором от имени царского правительства обещает ордена, подарки и другие "монаршие милости" за участие в разгроме революционного Тавриза. Наглое вмешательство царского правительства вызвало возмущение не только в самой Персии, где образовалась революционная добровольческая армия, но и в самых широких общественных кругах России. 15 ноября 1908 г. с.-д. фракция третьей Думы сделала по этому поводу запрос правительству. С другой стороны, и Англия, имевшая собственные интересы в Персии, была недовольна вмешательством царского правительства в персидские дела. В результате поднятой кампании Ляхов и Снарский со своими отрядами были отозваны из Персии.
*152 Персидская революция. - Русская революция 1905 г. нашла могучий отклик в Китае, Турции и Персии. Уже в 1906 г. в Персии революционное движение против полу-феодального, неограниченного режима шаха Мохамед-Али вынудило его дать стране конституцию и созвать парламент (меджилис). Парламент немедленно поднял борьбу против политики шаха, шедшего на поводу у англо-русского империализма, систематически грабившего Персию. В 1908 г. шах разгоняет парламент с помощью русских казачьих отрядов полковника Ляхова. В ответ на это вспыхнуло восстание, окончившееся занятием революционными войсками Тегерана, низложением шаха и восстановлением конституционного режима (в 1909 г.). Под предлогом борьбы с анархией царское правительство вводит свои войска в северную Персию, где они остаются до Октябрьской Революции 1917 г. В 1911 г. Мохамед-Али, поселившийся после своего низложения в Одессе, тайно возвращается в Персию и делает попытку с помощью царских войск снова овладеть престолом, но терпит неудачу.