Товарищи! Я, признаюсь, с некоторым удивлением выслушивал доводы меньшевиков и с.-р. против лозунга: "Вся власть Советам!". (Раздается голос: "Этот лозунг привезен из Германии!".) Нет, товарищи, - отвечает т. Троцкий, - лозунг не из Германии, а вот возглас из контрразведки! (Смех, бурные аплодисменты.)
Вдумайтесь, товарищи, в их доводы! Не напоминают ли они вам доводов заядлых реакционеров дореволюционного времени против всеобщего избирательного права? "Как можно, - спрашивали они, - дать такое избирательное право темной, неграмотной массе?" "Как можно, - говорит т. Каплан*248, - при темноте наших крестьян и многих солдат требовать передачи всей власти Советам?"
То же самое возражение приводится теперь против нашего лозунга. Правда, в наших руках еще никогда не было власти, у нас, говорят, нет "опыта", быть может, мы вначале делали бы ошибки... Но постепенно мы научимся управлять. Если же мы и теперь тоже не возьмем власть в свои руки, то так и останемся неопытными. Дайте народу власть, а он уж научится ею владеть!
Почему, когда у нас проводилось всеобщее избирательное право, из с.-р. и меньшевиков никто не выдвигал этого возражения?
Товарищи, на выборах в городские думы и Советы все голоса были отданы за нас, большевиков, и с.-р., с левой частью которых нам все легче и легче становится столковаться. То же самое происходит на всех других выборах. Итак, народ вручает социалистическим партиям власть. Станем ли мы ее передавать буржуазии, как предлагают на Демократическом Совещании?
Это было бы преступным неверием в свои силы.
У всех социалистов разных толков программы не так уж отличаются одна от другой, все дело в том, как программы осуществляются. Но программы ведь существуют только для того, чтобы их проводить в жизнь, и возможно полнее. Это и есть наша задача. Если же мы передадим власть буржуазии, то к чему все программы?
Когда же мы стараемся выполнять программу возможно полнее, то нам говорят, что мы себя изолируем. Да, мы изолируем себя от всех тех, кто ищет соглашательства с буржуазией. Но от народных масс мы себя нисколько не изолируем. Мы в большинстве во всех революционных организациях, между тем как меньшевики все более и более отрываются от масс.
Церетели, например, вышел из нашего Совета, и потом уже ему пришлось опираться на ЦИК, который, будучи избран на Съезде отсталыми еще тогда провинциалами, менее активен, чем Совет.
Но и в ЦИК уже торжественно провалилось его предложение коалиции с кадетами, и теперь он начинает опираться больше на кооператоров, думцев и земцев. Он движется все правее и правее и все более отрывается от масс.
Говорят, что на Демократическом Совещании есть только 4 кадета*249... Да, товарищи, четыре откровенных кадета, и десятки кадетов, скрывающих свой образ мыслей.
Кооператоры говорят, что они выбраны миллионами. Это правда, но именно для кооперации, а не для политики. Потому они и не олицетворяют политической физиономии своих избирателей. Для политики же избраны Советы, а какое в них большинство - всем известно.
Нам бросили обвинение в том, что мы злорадствуем по поводу раскола на Совещании. Это неверно. Мы только протестуем против его состава. Не мы созывали это Совещание. Оно не справилось с созданием революционной власти, не справился с этим и представительный орган.
Товарищи, мы свергли самодержавие, потому что не хотели единоличной власти, а тут ее за нашей спиной создают вновь. Демократическое Совещание должно только, как говорится в резолюции Церетели, "содействовать" Керенскому в создании власти. Говорится там также, что Правительство должно признавать Предпарламент, но Совещание ведь созывалось не для того, чтобы власть признала революционный народ, а для того, чтобы революционный народ признал власть.
За такими словцами нужно зорко присматривать, а то можно проморгать всю русскую революцию.
Мы запротестовали, так как мы хотим власти, ответственной перед нами, а потому мы же должны ее и создавать. Тут же получилось странное положение. Церетели сознался, что он сам составил резолюцию и предложил нам его резолюцию проголосовать.
Мы ушли из Демократического Совещания не потому, что обиделись на Церетели, а вследствие его заявления, что мы будто голосовали за его резолюцию. Если бы мы это сделали, то нас следовало бы метлой вымести из всех углов. Мы сочли необходимым резко заявить, что мы за ту власть, которую нам предлагают, голосовать не можем. Ведь дело шло о революционной власти, решалась судьба всей революции. Мы решили строго блюсти интересы революционного народа, ибо это для нас - высший закон!
Говорят, что мы, большевики, хотим захватить всю власть в свои руки... Что же тут странного? Нет партии, которая бы не стремилась к власти. Что такое партия? Это группа людей, которая добивается власти, чтобы иметь возможность выполнять свою программу. Партия, которая не хочет власти, - недостойна называться партией. Если правда, что большинство Советов не хочет власти, то они, по-видимому, произвели еще недостаточную чистку в своих рядах. (Аплодисменты.) Эту чистку нужно немедленно произвести.
Т. Бройдо*250 упрекал нас в том, что мы стремимся к власти, полагаясь на "авось", на случайную удачу. Советской власти у нас еще не было, - говорит он. - Справимся ли мы с ней?
Действительно, - отвечу я, - у нас не было еще Советской власти, но у нас ведь до 28 февраля и республики не было. Значит, мы сделали ошибку?!
Мы испробовали коалиционную власть, и ясно, что если относительно однородной власти могут быть сомнения, то во всяком случае мы убедились, что коалиционная власть никуда не годится.
Затем т. Бройдо сказал, что в Москве объединилась вся демократия... Вся ли действительно? Ведь большевиков на Московском Совещании не было. Зато 600.000 московских рабочих бастовали, протестуя против Совещания, и господам делегатам пришлось пешечком прогуляться с вокзала в Большой театр... (Смех.) Кто же нам ближе и дороже: господа делегаты или московские рабочие?
Мы предпочитаем объединяться с рабочими.
Церетели, однако, предпочел объединиться с кооператорами, земцами и т. д. Выйдя из пролетарского Совета, он, через ЦИК, шагнул еще вправо и подает руку Бубликову*251.
Эта линия Церетели - от пролетариата к либеральной буржуазии - изолировала его совершенно от той среды, из которой он вышел.
Только партия, которая ребром ставит все вопросы, только такая партия может содействовать сплочению всей революционной демократии. Изоляции от верхов мы не боимся, мы боимся изоляции от пролетариата.
Отбросим в сторону всякое соглашательство! Тогда только мы победим всех врагов и водрузим свободу и согласие своего народа! (Бурные, долго несмолкаемые аплодисменты.)
"Рабочий Путь" N 19,
7 октября (24 сентября) 1917 г.
*247 21 сентября состоялся пленум Петроградского Совета, на котором обсуждался ряд крайне важных вопросов, как-то: переизбрание членов Исполнительного Комитета Петросовета, утверждение выборов Исполкома Солдатской Секции. По 3 пункту повестки дня - о Демократическом Совещании - с докладом выступил Бухарин. После речей меньшевика Бройдо и эсера Каплана, с речью выступил тов. Троцкий. После прений была принята резолюция, оглашенная Бухариным. Меньшевики и эсеры в голосовании не участвовали.
*248 Каплан - студент, видный эсер, руководивший эсеровской фракцией Петроградского Совета.
*249 Как известно, ЦК кадетской партии официально отказался от участия в Демократическом Совещании.
*250 Бройдо - видный меньшевик, бывший в то время одним из руководителей меньшевистской фракции Петросовета. В дни Советской власти Бройдо эволюционировал влево и перешел в ряды нашей партии.
*251 Здесь имеется в виду следующее "трогательное" событие, происшедшее в дни Государственного Совещания. Крупный железнодорожный туз Бубликов, окончив свою речь, при бурных рукоплесканиях буржуазно-соглашательского зала обменялся с Церетели крепким рукопожатием. Газеты потом раззвонили этот случай, как яркое проявление единства между "живыми силами" страны.