Удельный вес разведки в Японии исключительно велик.

Причина этого кроется в относительной военно-экономической слабости японского империализма.

Японские империалисты намереваются вести войну с противником, намного превосходящим силы Японии (СССР, Англия, США). Поэтому они строят свои военные планы на сочетании чисто военных операций с усиленной работой по разложению тыла противника и деморализации его рядов посредством системы диверсионно-террористических актов: взрывов, поджогов, массовых отравлений, убийств.

Важная особенность японской разведки состоит в том, что она всегда находится в авангарде всех военных и политических авантюр, предпринимаемых японским империализмом. "Обоснование" политики насилия и военного произвола в Китае требует мобилизации японского аппарата разведки для проведения развернутой провокационной работы. Органы разведки оказываются, таким образам, в центре всех темных политических комбинаций, предпринимаемых японским империализмом.

Второму и третьему отделам генеральных штабов полностью подчинены представители так называемой легальной разведки - военные и морские атташе Японии в разных странах.

В Китае японские военные и морские атташе имеются не только при японском посольстве в Нанкине, но и в Северном Китае. Кроме того, японцы располагают в Китае бесчисленным количеством всевозможных военных "советников", "консультантов", "бюро", т.е. той же "легальной" разведкой.

Наряду с военными атташе разведывательному отделу японского генштаба подчинены соответствующие разведывательные отделы местных штабов: Квантунской армии (японской армии, расположенной в Манчжурии), Корейской армии, Формозской армии, японских оккупационных войск в Северном Китае.

Многочисленные и разветвленные аппараты военных "миссий", имеющихся во многих пунктах Манчжурии и Внутренней Монголии, являются на деле резидентурой японской разведки. Начальниками военных миссий, как правило, назначаются наиболее квалифицированные японские разведчики и диверсанты из числа офицеров не ниже чем в капитанском чине. В наиболее ответственных пунктах военные миссии возглавляются полковниками и даже генерал-майорами. Военные миссии точно так же, как и военные атташе, находятся в непосредственном подчинении у второго отдела генерального штаба.

Карьера многих руководящих лиц японской военщины начиналась в военных миссиях. Достаточно указать на крупного японского "спеца" по шпионажу, и особенно по диверсии, генерал-лейтенанта Доихара, недавно получившего за свои "заслуги" командование дивизией.

Важность разведки в японском военно-империалистическом аппарате подчеркивается самой ее организацией. В японской армии каждый офицер помимо своей основной военной специальности обязан заниматься не только оперативной, но и агентурной разведкой. В каждой воинской части, от дивизии до полка включительно, ведется самостоятельная агентурная разведка, осуществляемая офицерами, переодетыми в штатское платье. Организация шпионско-диверсионной работы входит как органическая составная часть в военно-оперативный план.

Самостоятельную разведывательную работу ведут и японские жандармские органы. Японская жандармерия (военная полиция) в основном выполняет функции контрразведки. Она предназначена в первую очередь для борьбы с "крамольным духом" среди солдат и офицеров и прежде всего для борьбы с коммунистической пропагандой в армии. Но наряду с этим японские жандармские отряды постоянно засылают шпионов и диверсантов на территорию соседних государств и в частности в СССР. Интересно, что начальники жандармских отрядов в Японии назначаются из среды строевых командиров и подчиняются общевойсковым начальникам. Нынешний начальник японской жандармерии генерал-лейтенант Накадзима - строевой командир. Большинство японских генералов проходит предварительный стаж непосредственного руководства жандармскими отрядами. За единичными исключениями, все японские командиры дивизий имеют в своем послужном списке опыт разведывательной и контрразведывательной работы.

Достаточно назвать имена генералов, занимающих сейчас руководящие строевые посты в японской армии. Генерал-лейтенант Итагаки, один из виднейших специалистов-разведчиков, совместно с Доихара подготовлявший "манчжурские события" 18 сентября 1931 г., был до недавнего времени начальником штаба японской армии, расположенной в Манчжурии. Сейчас он командует 5-й дивизией. Генерал-лейтенант Тодзио, командовавший жандармерией той же Квантунской (манчжурской) армии, недавно назначен начальником штаба армии. Крупный разведчик генерал-лейтенант Окамура, возглавлявший одно время второй отдел генштаба (т.е. бывший фактическим руководителем всей японской разведки), командует сейчас 2-й дивизией. Генерал-лейтенант Тасиро, командующий японскими войсками в Северном Китае, в прошлом был начальником жандармерии. Едва ли не самым характерным в этом перечне (который можно было бы продолжить) является генерал-майор Исихара, только недавно произведенный в генералы из полковников и сразу назначенный на важнейший пост начальника первого (оперативного) отдела японского генштаба. Исихара имеет репутацию крупнейшего японского разведчика, верного сподвижника Доихара и Итагаки. Тот факт, что оперативный отдел японского генерального штаба возглавляется специалистом по разведке, ясно говорит об огромной роли разведки в японской армии.

Наряду с жандармерией самостоятельную разведывательную работу ведет и гражданская полиция. Полиция специализируется преимущественно на создании кадров провокаторов, на вербовке жителей пограничной полосы в Манчжурии и Корее и в насаждении шпионской агентуры в левые и революционные объединения трудящихся.

Существует также консульская и дипломатическая разведка, подчиненная министерству иностранных дел (так называемому информационному департаменту министерства).

Экономическая разведка, осуществляемая при посредстве торговых и транспортных фирм, концессионных предприятий и разного рода коммерческих агентов, в основном контролируется генеральным штабом. Финансирование и организация этой разведки находятся в руках крупных капиталистов или монополистических объединений.

Особое удобство для ведения активной разведывательной работы представляют корреспондентские бюро телеграфных агентств или крупных газет за границей. Подавляющее большинство японских корреспондентов, находящихся за рубежом, непосредственно связано со шпионской работой. В СССР также были установлены факты выполнения некоторыми японскими журналистами шпионских заданий соответствующих военных атташе.

В восточных странах, особенно в Китае, в Голландской Индии, на Филиппинах, на Гавайских островах, японская разведка выступает иногда в костюме религиозных проповедников, буддийских и иных священников. Японские агенты, основывая храмы и монастыри, создают хорошо замаскированные опорные пункты для организации шпионажа и диверсий.

Широко известны, наконец, случаи посылки японских офицеров за рубеж в обличии прачек, парикмахеров, домашних слуг, поваров, кули-грузчиков, предназначенных для совершения диверсионных актов на судах вероятного противника. В советских водах на Тихом океане японские морские офицеры шпионили под видом рабочих на японских рыболовных промыслах. Известны также попытки переброски японских офицеров-разведчиков в СССР под видом корейцев и китайцев.

Особое место в системе работы японской разведки занимает использование контрреволюционных буржуазно-националистических элементов мусульман (главным образом тюрок и татар). Ставя ставку на организацию массовых диверсионных актов в глубоком тылу СССР (Средняя Азия, Урал, Татария), японская военщина поддерживает тесный контакт с эмигрантскими центрами кулацко-басмаческих, пантюркистских и панисламистских контрреволюционных группировок. На Ближнем Востоке и в Европе японцы открыто поддерживают лидеров контрреволюционной мусульманской эмиграции. В Японии главным организатором шпионской и диверсионной работы по "мусульманской линии" является мулла Курбангалиев, давно состоящий на службе у японской разведки.

При всем многообразии видов японской разведки основным ее ядром является разведка центральных военных штабов и их органов. Все остальные линии японской разведки носят вспомогательный характер и, во всяком случае, координируют свою работу с генеральным штабом.

СССУ давно уже рассматривается японской разведкой как самый важный объект ее подрывной деятельности.

Мы уже указывали, что японские органы разведки в Китае необычайно разветвлены и образуют все вместе огромную, чрезвычайно мощную организацию. Японцы насадили в Китае обширную шпионскую сеть в каждой китайской провинции, во всех общественных прослойках. Ошибочно предполагать, что японские шпионы в Китае - это пришлый элемент и что они сами по национальности - японцы. Большинство шпионов вербуются японцами из отбросов китайского общества, деморализованной и феодальной военщины, продажного компрадорского купечества, троцкистов и белогвардейцев. Эти шпионы руководятся японскими .военными миссиями, атташе, консульствами, разбросанными по всей территории Китая. Важнейшая часть гнусной работы японской разведки в Китае состоит в активной провокаторской борьбе против китайского народа.

В течение многих лет, пользуясь феодальной раздробленностью Китая и продажностью китайских милитаристов, японский империализм, при помощи сравнительно небольших вооруженных отрядов, грабит и притесняет китайский народ. Это в значительной степени достигается в результате интенсивной провокационной работы японской разведки.

Стремясь разложить своего противника, японская разведка в Китае не ограничивается подкупом отдельных предателей-генералов и вербовкой продавшейся японцам агентуры. Японская разведка стремится предотвратить появление оформленных и устойчивых китайских национальных образований. С этой целью японская разведка организует политические и военные выступления против всякого центра в Китае, который мог бы, по ее мнению, стать со временем точкой собирания национальных сил. Стоит лишь появиться такому правительству (хотя бы даже провинциальному) или такой группировке в Китае, которая кажется японцам способной в какой-то степени организовать национальный отпор японским интервентам, как японская разведка немедленно создает выступление против этой группировки. Это выступление проводится или японскими агентами непосредственно или при помощи спровоцированных этими агентами организаций и лиц.

Что касается центрального китайского правительства, то японцы прилагают специальные усилия к тому, чтобы всеми способами углубить сепаратистские тенденции провинциальных правительств (преимущественно на севере и на юго-западе). Японская разведка стремится разжечь вооруженную борьбу между центральными и местными властями. Если же это почему-либо не удается, то японская агентура пытается подорвать силу и авторитет центрального китайского правительства изнутри. Она спекулирует на разногласиях или на персональных влияниях в правительстве, искусно натравливает одного генерала на другого, возбуждает честолюбивые замыслы, сталкивая лбами вероятных соперников.

Японская разведка постоянно заботится о том, чтобы поддержать распыленность и раздробленность Китая.

Для осуществления системы провокаций японская разведка нуждается не в случайной, .а в весьма квалифицированной агентуре. Некоторые крупные деятели гоминдана, члены провинциальных правительств, видные генералы - вот тот контингент пополнения специальной агентуры, которая, под руководством японских полковников и капитанов, систематически срывает и тормозит дело национального объединения Китая.

Количественно эта специальная агентура уступает обыкновенной, но она также весьма обширна. Японские вербовщики "заготовляют" впрок подходящую агентуру даже в том случае, если в ближайшее время не собираются ее использовать.

Известно, например, что задолго до начала японской интервенции в Манчжурии в 1931 г. японцы вербовали высокопоставленных китайских генералов, которые, по их мнению, могли в будущем оказаться "полезными" для Японии. Известно, что эти расчеты в значительной мере оправдались.

И в настоящее время в Китае имеется немалое количество видных политических в военных фигур - скрытых японских агентов. Они еще не разоблачены как продавшиеся японцам шпионы. Они ждут дня и часа, когда хозяин укажет им, против кого поднимать восстание, где организовать поджоги и убийства.

Мы уже отмечали большое разнообразие форм маскировки, применяемой японской агентурой. За последнее время, в связи с ростом широчайшего антияпонского движения китайских народных масс, японские разведчики, подло двурушничая, изображают себя также "антияпонскими элементами". Известны случаи, когда крупная диверсия - подготовка мятежа в одной из китайских провинций с целью вызвать междоусобную войну в интересах японских захватчиков - проводилась под антияпонскими лозунгами. Японские агенты, надев на себя личину "патриотов", "друзей народа", требовали устранения центральных властей Китая на том основании, что эти власти неспособны к отпору японской агрессии. Это гнусное двурушничество, широко применяемое японо-германскими троцкистско-бухаринскими шпионами и в СССР, лучше всего говорит о том арсенале самых отравленных средств борьбы, которые использует японская разведка. Приспособляясь к обстоятельствам, учитывая, что в Китае уже невозможно выступать открыто в пользу Японии, японская разведка учит своих шпионов принимать любое защитное обличие, лишь бы побольше напакостить и навредить.

Интриги японской военщины против Монгольской народной республики начались уже в период японской интервенции в Сибири. Уже тогда японская агентура пыталась проникнуть и утвердиться в Монголии, чтобы облегчить превращение Монголии в японскую колонию.

Эта попытка была пресечена, а японский наемник белобандит Унгерн пойман и расстрелян.

Но и в дальнейшем японская разведка ни на один день не прекращала своей подрывной работы против Внешней Монголии. Ведя расистскую пропаганду ("расовая общность" монголов и японцев), мобилизуя контрреволюционное буддийское духовенство (ламство), японская разведка организовывала шпионаж и бандитизм в Монголии. Японские разведчики широко использовали буддийское ламство, составлявшее одно время до 40% всего населения Монголии. Ламы использовались японской разведкой и для шпионажа и для ведения контрреволюционной агитации среди населения. Наряду с этим некоторые японские разведчики, замаскировавшись, сумели проникнуть и в монгольскую народно-революционную партию, ведя там работу по разложению партийных рядов. Целый ряд ныне разоблаченных буржуазных националистов в Монголии оказался связанным с провокаторами, действовавшими по прямому заданию японской разведки.

Во Внутренней Монголии деятельность японской разведки встречает, разумеется, значительно меньше препятствий, чем на территории Монгольской народной республики. В провинциях Жэхэ и Чахар японские военные миссии имеют полную возможность вербовать крупные вооруженные банды, предназначенные для борьбы как против Внешней Монголии, так и против китайских национальных сил. Правда, банды и военные формирования, создаваемые японцами во Внутренней Монголии, а частично и в Северном Китае, при помощи местных монгольских феодалов и церковников, не пользуются, однако, полным доверием японцев. Действуя в обстановке враждебного отношения к себе со стороны местного населения, японцы постоянно опасаются измены даже со стороны своих наемников. Поэтому японская разведка создает параллельные японофильские организации для перестраховки. Из этих же соображений японская разведка обычно выдвигает командирами бандитских соединений, оперирующих во Внутренней Монголии, соперничающих между собой феодальных князьков, шпионящих друг за другом и домогающихся у японцев признания своего первенства.

Во время империалистической войны Япония формально считалась союзником царской России в войне против Германии. Но уже в этот период "союзник" имел определенные виды на то, чтобы при первом удобном случае воспользоваться слабостью царской России и захватить "плохо лежавшие" дальневосточные русские земли. Японский генеральный штаб "предвидел", что Россия при любом исходе империалистической войны выйдет из нее настолько ослабленной, что не сможет активно защитить свой Дальний Восток от удара со стороны Японии. Исходя из этой установки, японцы деятельно снабжали царское правительство - в порядке союзнической "помощи" - негодным оружием: пушками, которые не стреляли, снарядами, которые не разрывались.

Японская агентура в царской России, пользуясь благоприятной конъюнктурой - "союзническими" взаимоотношениями, - держала себя особенно нагло.

Прикомандированный к русской армии японский офицер Араки Садао (тот самый Араки, который известен как наиболее неистовый пропагандист антисоветских авантюр) был настолько явным шпионом, что даже царская жандармерия вынуждена была арестовать его в 1916 г. в Иркутске, Только официальное положение Араки и нежелание царских властей подрывать союзническую дружбу с Японией освободили его из-под ареста.

Но на этом шпионская карьера Араки не закончилась. Как только началась победоносная пролетарская революция в России, японский империализм решил, что пришла его пора реализовать давно лелеянный план захвата российского Приморья. В 1913 г. началась японская интервенция - одна из самых упорных и кровавых империалистических попыток расчленения и захвата советской территории.

Араки снова выплывает на поверхность как "спец" по русским делам. Его шпионские таланты находят себе применение в армии интервентов. Ему поручается руководство военной миссией во Владивостоке, специально занимавшейся инструктажем и вербовкой японских шпионов.

Годы кровавой японской интервенции и оккупации советских дальневосточных окраин японскими войсками ознаменовались большим размахом японской разведывательной работы, направленной против Советов - шпионажем, диверсиями, организацией белобандитских шаек вроде шайки Семенова и др.

Интервенты оказались битыми. Японское военное командование, столкнувшись с героическим сопротивлением дальневосточных трудящихся, героических партизан, помогавших Красной Армии в борьбе с белобандитами и их иностранными хозяевами, принуждено было в конце концов убраться с советской земли. Но этот свой уход японский империализм не считал окончательным. На "всякий случай" японский разведывательный аппарат заготовлял кадры шпионов и диверсантов, которые должны были остаться на советской территории в ожидании лучших для интервентов времен.

Белогвардейцы, остатки различных разгромленных контрреволюционных формирований, "бывшие люди" всех мастей: крупные царские чиновники, полицейские, бывшие капиталисты и помещики, попы и т.д. и т.п. - все это было использовано во время интервенции японской разведкой для насаждения шпионско-диверсионной агентуры на советской земле. Известно, что в Сибирь и на Дальний Восток вместе с отступавшими белыми армиями откатывались значительные толпы "бывших", искавших спасения от настигавшей их по пятам могучей Красной Армии. К моменту окончательного разгрома Колчака и в период ликвидации приморских игрушечных "правительств", поставленных японцами, многие из этих "бывших людей" и активных белобандитов спешно меняли свое обличие и превращались в "трудящихся". Движимые страхом и ненавистью, надеясь на то, что им удастся "отсидеться" от большевиков, эти враги брались и за физический труд, становились "рабочими", "железнодорожниками", "монтерами" и т.д.

Японская разведка всячески поощряла возможно более глубокую маскировку своих шпионов. Она стремилась завербовать в этот период возможно большее количество агентов, исходя из того расчета, что часть завербованных естественным образом отсеется (будет разоблачена советскими органами), а часть не сможет пролезть на ответственные участки, нужные японцам для их подрывной работы.

Вскрытые недавно японские шпионско-диверсионные гнезда на советском Дальнем Востоке выявили одну чрезвычайно характерную черту, присущую методам японской разведки. Целый ряд лиц из числа антисоветского продажного отребья, привлеченных к суду в 1936-1937 гг. за шпионаж и диверсию по заданиям японцев, оказался старыми японскими разведчиками, завербованными еще в годы интервенции (1913-1922 гг.). В течение 10-15 лет эти гады смирно сидели в своих норах, выжидая инструкций от своих хозяев. Когда, после восстановления японо-советских дипломатических отношений, на территории СССР появились японские консульские, концессионные и иные учреждения, связь японской разведки с этими законсервированными агентами стала восстанавливаться. Но и в это время японская разведка иногда даже осаживала своих наиболее торопливых агентов.

Известен случай, когда один завербованный в годы интервенции шпион, замаскировавшийся рабочим-железнодорожником, трижды (в 1927, в 1929 и 1932 гг.) обращался к одному из японских должностных лиц с предложением использовать его "возможности" в смысле организации аварий на железных дорогах. В 1927 г. ему ответили, что "нужно обождать". В 1929 г. ответ был точно такой же. В 1932 г. ему сказали, что "еще рано, но уже скоро, и нужно быть наготове". В 1933 г. к шпиону на квартиру, не ожидая его визита, явился японский агент и передал ему конкретные директивы разведки об организации вредительства в паровозных депо.

Ряд шпионских дел говорит о том, что среди массы завербованных шпионов японская разведка выделяет определенную категорию особо доверенных агентов, которые на протяжении многих лет систематически были связаны с закордонным разведывательным центром. Этим агентам или "резидентам" японской разведки поручались не только сбор шпионских сведений и устройство диверсионных актов, но и вербовка новых шпионов.

После начала манчжурской интервенции в 1931 г. активность японской разведки против СССР стала расти в геометрически прогрессии. Старой, осевшей на советской территории со времени интервенции, агентуры стало недостаточно. Японские военные миссии в Манчжурии и жандармские органы стали спешно готовить "новые кадры".

Источниками пополнения кадров японских шпионов против Советского Союза являются: 1) белые эмигранты, в том числе так называемые "харбинцы", т.е. русское население Харбина и других манчжурских населенных пунктов, среди которых японцы проводили усиленную вербовку после оккупации Манчжурии; 2) кулацкие и спекулянтско-контрабандистские элементы корейской национальности, имевшиеся в известном количестве на советском Дальнем Востоке, а также переброшенные в Советский Союз японской разведкой из-за границы; 3) антисоветские контрреволюционные элементы внутри СССР, в первую очередь троцкисты и бухаринцы. Последние представляют собой основную и самую драгоценную агентуру для японского империализма благодаря тому, что, маскируясь партийными билетами, они проникали на наиболее ответственные участки.

Вербовка японской разведкой шпионов против СССР поставила перед ней задачу тщательного изучения людей с целью выявления подходящих для вербовки кандидатур. И за рубежом (в Манчжурии, в Корее) и в пределах СССР японская разведка при осуществлении вербовок ставила и продолжает ставить ставку на людей, резко враждебных социалистическому строю, связанных классовыми узами с капиталистическим миром, на людей, морально разложившихся, погрязших в пороках и преступлениях. Это показывают вскрытые советской разведкой дела по японскому шпионажу.

Так, например, в 1935 г. японский вербовщик, действовавший на нашей территории, успел завербовать в диверсионную ячейку семь человек. Из этих семи человек оказались: три троцкиста, маскировавшиеся партийными билетами, один бывший деникинский офицер, один бывший царский офицер, один бывший кулак и один крупный сектант.

По другому делу, 1936 г., среди одиннадцати разоблаченных шпионов оказалось девять выходцев из дворян (помещиков, фабрикантов и офицеров).

Во вскрытых органами НКВД за последнее время японских шпионско-диверсионных организациях, действовавших на территории СССР, руководящую роль играли троцкистско-бухаринские бандиты, превосходно уживающиеся вместе с бывшими жандармами, крупными землевладельцами и т.п.

Таким образом, японские шпионы и предатели - злейшие враги советского народа - вербуются из людей, свирепо ненавидящих дело социализма, мечтающих о возврате к капиталистическому рабству.

Среди множества захудалых белобандитских генералов, выброшенных историей на помойку и слоняющихся в ожидании "работы" на задворках японских военных миссий в Манчжурии, в наибольшем фаворе у японцев пребывает "атаман" Семенов. Этот старый японский агент, отличившийся не только как свирепый палач трудящихся на Дальнем Востоке во времена японской интервенции, но и как крупный вор, живет в собственном имении в Южной Манчжурии и претендует чуть ли не на роль "вождя" всех дальневосточных белобандитов. Время от времени в зловонных харбинских белых газетках появляются безграмотные и бессвязные "интервью" этого "атамана", в которых он клянется в любви к "Ниппон" (так на белохарбинском японизированном жаргоне именуется Япония) и обещает отличиться в борьбе против СССР.

Однако, несмотря па опереточный стиль и внешность Семенова, японская военщина возлагает на него известные надежды. Японские генштабисты, планирующие нападение на Монгольскую народную республику, весьма озабочены недостаточной кавалерийской подготовкой японских войск. "Атаман" Семенов консультирует японское коневодство в Манчжурии и Внутренней Монголии и сам предназначен японцами для создания легких кавалерийских частей, оперирующих в монгольских степях и используемых для глубокой тыловой разведки.

Несколько лет назад японцы создали белобандитскую организацию, во главе которой стоит японский агент-диверсант и шпион Родзаевский. Организация Родзаевского, именующая себя "Российской фашистской партией", занята непосредственной подготовкой и инструктажем засылаемых японцами в СССР шпионов, террористов и диверсантов. Славные советские пограничники ликвидировали не одну белую банду, подготовленную и переброшенную японской разведкой в СССР.

Объединяя самую оголтелую контрреволюционную сволочь, Родзаевский вербует послушных агентов для японской разведки. Японские военные миссии отпускают значительные суммы на шпионскую "партию". Родзаевский имеет возможность издавать ежедневные газетки, печатать брошюрки, заполненные гнусными призывами белоэмигрантской падали к террору против советских людей.

Кроме Родзаевского и его "партии" японская разведка имеет еще и другие параллельно существующие шпионско-диверсионные объединения в Манчжурии, куда вовлекаются русские белые эмигранты. Подготовка шпионов и террористов для переброски на советскую территории" не приостанавливается ни на одну минуту.

После продажи советским правительством КВЖД начался массовый разъезд бывших работников дороги - советских граждан из Манчжурии в СССР. Среди этих отъезжавших также оказались люди, завербованные японской разведкой. Японцы воспользовались тем, что среди русских, работавших на КВЖД, было немало лиц, ничем, кроме формального гражданства, не связанных с Советским Союзом. Некоторая часть бывших работников КВЖД принадлежала к выходцам из враждебной социальной среды, якшалась с белогвардейщиной. Многие из этих господ, симпатизируя белогвардейцам, держались за советский паспорт или ходатайствовали о его получении, лишь цепляясь за работу на КВЖД. После того как КВЖД была продана, часть этой публики поспешила ликвидировать свое советское гражданство и вернулась в первобытное эмигрантское состояние. Но те, кто был завербован японцами, получили от них категорическое указание не выходить из советского гражданства, а, наоборот, утвердиться в нем и ехать в СССР для шпионско-диверсионной работы. Ряд таких шпионов был разоблачен органами НКВД.

В 1932 г. японцы приступили в Харбине к организации специальных "курсов" для будущих разведчиков, посылаемых в СССР. Эти курсы маскируются маркой учебного заведения, дающего определенную квалификацию (шофера, радиста и т.д.). Белоэмигрантская молодежь, проходившая специальную техническую подготовку на таких курсах, получала задание от японцев (перекрасившись предварительно в защитные "советские" цвета) попасть в СССР и устроиться там на промышленные предприятия военного значения, на важные железнодорожные узлы, электростанции, в воинские части. Пользуясь преступной беспечностью легкомысленных людей, эти завербованные японцами харбинские "молодые люди" иногда без всякой проверки принимались в СССР с распростертыми объятиями, а подчас получали комсомольские и партийные билеты.

Японская разведка в Манчжурии и в Корее далеко не всегда может полагаться на то, что все лица, намеченные для шпионско-диверсионной и террористической работы в СССР, пойдут на это добровольно и охотно. За исключением сравнительно небольшого количества злейших врагов СССР: махровых белогвардейцев, членов японо-фашистских "партий" и уголовно-преступного сброда, просто покупаемого за деньги, вербовка японцами и так называемых "харбинцев" и корейцев, перебрасываемых из-за кордона в СССР, в большинстве случаев происходит под угрозой репрессий, связана с насилием и шантажом.

На подвластной им территории японцы широко применяют метод предварительного ареста лиц, намеченных ими к вербовке. Арестованные - одни под угрозой расправы с их близкими, другие из-за боязни пыток и зверских издевательств, широко практикуемых в японо-манчжурских тюрьмах, - дают свое согласие вести разведывательную работу в пользу японцев.

При этом некоторые утешают себя мыслью, что им удастся обмануть японцев, саботируя в будущем активную работу в пользу японской разведки. На деле этого не бывает. Лица, завербованные японцами, перебрасываемые в Советский Союз, постоянно шантажируются японцами: их предупреждают, что, если только они попытаются отказаться от ведения шпионско-диверсионной работы, они будут немедленно разоблачены перед советскими органами в том, что были завербованы японцами. Находясь под страхом такого разоблачения, завербованные легко вынуждаются японской разведкой выполнять ее приказы.

Иногда, вербуя шпионов против СССР, японская разведка эксплоатирует родственные или иные связи нужных ей людей. Известны случаи, когда японцы вербовали жен советских работников, находившихся за границей. Установив затем в СССР связь с завербованной таким путем женой какого-либо ответственного работника, японцы или принуждали этого работника самого стать шпионом (под угрозой разоблачения предательства жены), или использовали его в "темную", т.е. жена выпытывала у мужа необходимые японцам шпионские сведения, оставляя его в неведении относительно последствий его преступной болтливости.

В использовании для целей шпионажа против СССР некоторых деклассированных элементов корейской национальности японцы особенно широко применяют метод маскировки шпиона "политическими преследованиями". Перебрасывая на территорию СССР разведчика-корейца, японская жандармерия нередко симулирует "побег" его из японской тюрьмы, куда он попал якобы за революционную деятельность. В интересах лучшей маскировки такого разведчика его иногда перед переброской в СССР действительно предварительно арестовывают, с тем чтобы в случае проверки можно было легче сбить следствие с правильного пути.

Вообще охотно применяемый японской разведкой метод провокации принимает особенно массовый характер при использовании корейской агентуры. Для того чтобы внедрить своих шпионов в корейское национально-освободительное движение, ведущее борьбу против японского гнета, японцы создают фиктивные "революционные" корейские организации, целью которых является внести раскол в общий национально-революционный фронт корейских трудящихся и выдать их с головой японским жандармам. Корешки этой "массовой" провокаторской работы японской разведки обнаруживаются и в пределах СССР. На советском Дальнем Востоке находится большое количество корейских трудящихся, живущих компактной массой. Японская агентура искусственно создает групповую и фракционную борьбу среди корейских общественных организаций, стремится разложить их изнутри и заодно подготовить материал для новых вербовок.

Среди перебрасываемых на советскую территорию шпионов корейское национальности разоблачено немало особо квалифицированных японских агентов.

Известно, что разведки империалистических стран обычно мало интересуются судьбой "засыпавшегося" шпиона и, как правило, не оказывают ему никакой помощи. Характерно поэтому, что когда органами НКВД был арестован переброшенный в СССР крупный японский шпион кореец Ким-За-Ен, то в виде исключения японские власти нашли возможным ходатайствовать о его освобождении и высылке из пределов СССР за рубеж на том-де основании, что Ким-За-Ен - японский подданный. По-видимому, второй отдел японского генерального штаба терял в лице Ким-За-Ена особенно ценного агента. В момент ареста Ким-За-Ена у него был найден подлинный советский паспорт на его имя. Японскому посольству было предъявлено взятое из архива делопроизводство по поводу сделанного Ким-За-Еном в свое время и удовлетворенного ходатайства о переходе в советское гражданство. Японской разведке не удалось выгородить своего "заслуженного" шпиона. Ким-За-Ен получил по заслугам - он был расстрелян.

Арестованный японский шпион Б. - старый враг советской власти, в прошлом крупный помещик - показал, как он привлек к разведке своего сослуживца, некоего Ф., работавшего на одном из крупных советских хозяйственных предприятий. Б. узнал, что Ф. любит жить на широкую ногу и расходует довольно значительные суммы денег, намного превышающие получаемый им оклад жалованья. Заинтересовавшись личностью Ф., В. узнал, что Ф. является не советским человеком и имеет какое-то темное прошлое. Б. начал сближаться с Ф. и в процессе делового общения с ним постепенно стал переходить к беседам на антисоветские темы. В процессе одной из таких бесед Ф. пожаловался Б., что ему не хватает на широкую жизнь получаемого жалованья. Тогда Б. заявил Ф., что при желании он может зарабатывать неплохо, так как служебные бумаги, с которыми он соприкасается, имеют большую ценность. Ф. тогда поставил вопрос Б.: "Вы имеете отношение к иностранной разведке?" Б. на это ответил: "Да, имею отношение к японской разведке". После этого Ф. попросил Б. откровенно рассказать, на каких условиях он работает у японцев, может ли он тоже принять участие в этой работе и насколько это материально может быть для него выгодно.

В результате этой беседы предатель Ф. нанялся на службу японской разведки.

По отношению к троцкистско-бухаринским бандитам японской разведке не требуется затрачивать никаких усилий для того, чтобы привлечь их к шпионско-диверсионной работе.

Московский процесс антисоветского троцкистского параллельного центра наглядно показал всю глубину падения троцкистской мрази. Сговор вожаков троцкистской банды с японскими империалистами широко разоблачен перед всем миром.

Троцкисты и бухаринцы, как верные цепные псы капитализма, - уже готовые агенты иностранных разведок. Они сами ищут лишь случая, чтобы связаться с этими разведками и выполнять их задания.

Троцкисты и бухаринцы сами являются ретивыми вербовщиками на службе у японской разведки, привлекая в шпионско-диверсионные группы политически и морально неустойчивых и разложившихся людей.

Характерным приемом является вербовка троцкистами беспартийного специалиста инженера И. Инженер И. работал на предприятии оборонного значения. Его жена вела переписку со своими родственниками за границей. Узнав об этом, троцкист Д. - ближайший начальник инженера И., стал сближаться с ним, чтобы лучше его изучить. Убедившись в том, что И. политически неустойчивый человек, обывательского склада, Д. решил его завербовать для японской разведки, действуя шантажом.

Подготовив почву троцкистскими разговорами, Д., находясь однажды наедине с инженером И., сказал ему следующее: "Мне стало известно, что с вашей женой переписывается один ее родственник - иностранный шпион. Вы в моих руках. Если об этом узнают, вы пропали". Инженер И., будучи политически неустойчивым, слабохарактерным человеком, стал умолять Д. "пожалеть" его. Д. согласился, но поставил условием, чтобы И. заодно выручил и его, своего начальника, и подписал распоряжение по цеху о проведении некоторых незаконных и вредных для производства технических мероприятий. И., уже запутавшись в паутине троцкистской провокации, подписал требуемое распоряжение. Тогда только Д., получив в руки этот документ с незаконным распоряжением, объявил инженеру И., что отныне он член диверсионной группы на заводе и обязан выполнять распоряжения Д. как руководителя этой группы. В противном случае И. будет немедленно разоблачен как вредитель и шпион. Не найдя в себе силы сопротивляться, боясь обратиться за помощью к органам НКВД (что должно было спасти его), инженер И. стал жертвой собственной бесхребетности, троцкистской провокации и шантажа и превратился в наймита японской разведки.

Империалистическая Япония, связавшая свою судьбу с фашистской Германией, заключила с ней военное соглашение о совместных действиях против Советского Союза, довольно слабо замаскированное так называемым антикоминтерновским соглашением от 25 ноября 1936 г.

Это военное соглашение, предусматривающее разного рода техническое сотрудничество между германским и японским генеральными штабами, включает в себя пункты и о координации действий разведки. Один из авторов японо-германского военного соглашения генерал-майор Осима, японский военный атташе в Берлине, сам является одним из крупнейших разведчиков, "специализировавшихся" на действиях против СССР. Единство действий германской и японской разведок, направленное против СССР, ярче всего проявилось в "полюбовном" параллельном использовании этими разведками троцкистско-бухаринских шпионов.

Как выявили данные московских судебных процессов над троцкистскими бандитами, главарь преступной шайки Иуда-Троцкий сговаривался о "контакте" в шпионско-диверсионных делах и с господином Гессом (заместителем Гитлера) и с официальными представителями японского правительства. И те и другие любезно согласились разрешить своему подрядчику Троцкому обслуживать сразу двух хозяев.

Показания расстрелянных троцкистов - японо-германских шпионов Лившица, Турока, Князева, Граше и др. - развернули на московском процессе в январе 1937 г. омерзительную картину сплетения японо-германо-троцкистского шпионажа, террора, диверсии и вредительства.

И процесс антисоветского троцкистского параллельного центра в Москве и процесс 44 японских шпионов в г. Свободном с полной определенностью установили, что японская разведка, использующая троцкистскую сволочь, насаждая часть своей агентуры "впрок", требует от большинства своих агентов повседневных действий: массовых убийств, поджогов, отравлений.

Обращая особенное внимание на подрыв железнодорожного транспорта в СССР, японская разведка самыми разнообразными средствами, но почти всегда используя троцкистов, вела свою дьявольскую работу.

В 1930 г. опытные японские разведчики под видом инженеров и техников под покровительством троцкиста Князева организовали вредительский "ремонт" паровозов на Ленинской железной дороге.

В 1933 г. завербованные японцами "профессора" создали специальную" "науку" о том, что эксплоатация железнодорожного транспорта упирается в некий "предел", дальше которого никакое развитие невозможно.

В 1935-1937 гг. обученный японцами троцкист Князев и его подручные организовали до 15 крушений на транспорте, сопровождавшихся многочисленными человеческими жертвами.

Расстрелянные в г. Свободном 44 японских шпиона во главе с Авербахом организовывали крушения, поджоги, аварии, убийства, непрестанно подгоняемые своими хозяевами.

Крупный японский разведчик X., занимавший официальное служебное положение в японском посольстве в Москве, требовал от троцкиста Князева проведения подготовки к заражению острозаразными бактериями поездов, предназначаемых под воинские эшелоны, а также пунктов питания и санитарной обработки войск. Эта гнусная "работа" троцкистов должна была развернуться в момент начала войны между Японией и СССР.

Гнусные троцкистско-бухаринские выродки - незаменимые слуги японского и германского империализма - лучшие агенты их разведок. Разоблачение троцкистских и правых бандитов означает мощный удар по иностранному шпионажу, по поджигателям войны на Западе и на Востоке. Вот почему каждый честный советский гражданин должен уметь распознавать в повседневной жизни дьявольские махинации империалистических разведок и в частности японской разведки и разоблачать агентуру этих разведок - троцкистско-бухаринских бандитов.

Эти агенты, проникающие в СССР под различными безобидными вывесками - рабочих-эмигрантов, цирковых артистов, "левых" интеллигентов (режиссеров, литераторов и т.д.), - принадлежат к категории специально натренированных разведчиков-профессионалов, борьба с которыми представляет трудную, но тем не менее не неразрешимую задачу. Доказательством этому служит то, что за последнее время изрядное количество чрезвычайно тонко замаскированных японских шпионов выловлено и разоблачено.

Для лучшего укрытия этой специальной агентуры в СССР японская разведка практикует уже отмечавшийся нами выше прием: временное прекращение всякой шпионской работы агента, чтобы устранить подозрение против него со стороны окружающих. Если на Дальнем Востоке японская разведка выдерживала в резерве до поры до времени кадры своих разведчиков, завербованных еще в годы японской интервенции, то в отношении использования японцев - профессиональных шпионов японская разведка применяла еще большую "выдержку".

Тов. Заковский рассказал характерный случай, имевший место в Ленинграде. В 1936 г. там был разоблачен как разведчик пожилой японец - "рабочий", прибывший в Ленинград и осевший там по заданию Генштаба еще в 1916 г. 20 лет сидел шпион на одном месте. К нему привыкли все окружающие, считали его "своим парнем", посвящали его в государственные тайны. Из 20 лет, проведенных им в Ленинграде, шпион А. большую часть временя не вел активной шпионской работы. В 1934 г. он получил даже от своих хозяев специальное предписание прекратить всякую шпионскую деятельность: японская разведка берегла этого агента для чрезвычайно ответственных диверсионных поручений, которые он должен был начать выполнять во время войны Япония с СССР.

Беспощадным уничтожением презренных шпионов и предателей отвечает советский народ на происки японской разведки, так же как и на происки и махинации всех прочих врагов нашего социалистического отечества.

Немало метких и сильных ударов обрушилось уже на головы подлецов, посягнувших на счастье всего трудового человечества, воплощенное в нашей родине.

Шпионы, диверсанты, террористы, троцкисты, бухаринцы - все без исключения наймиты иностранных разведок - будут выкорчеваны в СССР до конца.

"Правда" от 9 и 10 июля 1937 г.

<< на оглавление