* Одним из главных смыслов, входящих в культурное ядро любого общества, является труд . С ним связаны многие частные стороны экономического и социального порядка, представления о взаимной ответственности государства и гражданина, важные символы и даже религиозные установки. И завоевание гегемонии определенным социально-политическим движением, и подрыв гегемонии определенного государства неизбежно связаны с образом труда и его тенью - образом безработицы.
* В перестройке, которую можно считать идеологической артподготовкой к слому советского порядка и присвоению государственной собственности номенклатурой, одной из ключевых тем было право на труд и безработица. В рамках этой темы была проведена блестящая программа манипуляции сознанием, и она заслуживает рассмотрения. Высокое качество этой программы подтверждается тем, что отключение здравого смысла удалось не в связи с каким-то отвлеченным вопросом, а вопреки очевидным и осязаемым материальным интересам буквально каждого человека.
* Полная занятость в СССР была бесспорным и фундаментальным социальным благом, которое было достигнуто в ходе советского проекта [250] . Отсутствие безработицы было колоссальным прорывом к благополучию и свободе простого трудящегося человека. Это было достижение исторического масштаба, поднимающее достоинство человека. Мы еще даже не можем вполне оценить утрату этого блага - у нас еще нет людей, по-настоящему осознавшими себя безработными и, главное, воспроизводящими безработицу в своих детях, в следующих поколениях. Мы еще живем «наполовину советским» порядком.
* Привычность полной занятости превратила в сознании наших людей это чисто социальное (созданное людьми) благо в разновидность природного, естественного условия жизни. Это, разумеется, сделало право на труд как политическую норму очень уязвимым. Люди его не ценили и никаких активных шагов по его защите ожидать было нельзя. Однако пассивная установка на отрицание безработицы была вполне определенной. Это показывали регулярные опросы социологов. Кстати, сами эти опросы должны были бы встревожить людей, но не встревожили - Горбачев периодически успокаивал: чего-чего, но безработицы мы никогда не допустим.
* На деле партийно-государственная номенклатура СССР, начав свой постепенный отход от советского проекта, уже с 60-х годов стала тяготиться конституционным правом на труд, исподволь начав кампанию по внедрению в общественное сознание мифа о благостном воздействии безработицы на все стороны общественной жизни. Эта тема постоянно муссировалась на околопартийных интеллигентских кухнях, в среде хозяйственных руководителей стало хорошим тоном посокрушаться, что, мол, отсутствие в их руках кнута безработицы не дает поднять эффективность производства. Но, поскольку право на труд было краеугольным камнем нашей идеократической системы, подмывание этого устоя велось неофициально, хотя и с явного одобрения верхушки КПСС.
* Во время перестройки довольно быстро эта идеологическая кампания стала вестись открыто. Близкий к Горбачеву экономист Н.Шмелев уже в 1987 г. заявил в «Новом мире», что безработица в СССР необходима, а с 1988 г. такие рассуждения заполонили прессу. Эта кампания велась средствами партийной печати с присущей ей тоталитарностью [251] .
* Сильный эффект расщепления сознания был достигнут тем, что пропагандой безработицы занялись профсоюзы - именно та организация рабочих, которая по своей изначальной сути должна быть непримиримым врагом безработицы. В марте 1991 г., еще в советское время Профиздат выпустил массовым тиражом книгу «Рыночная экономика: выбор пути». Среди авторов - виднейшие экономисты. Читаем: «Можно сказать, что рынок воспроизводит безработицу. Но возникает вопрос, а является ли безработица атрибутом только рыночной системы хозяйства? Разве в условиях административно-командной системы управления производством не было безработицы? Она имела место, только носила структурный, региональный и в основном скрытый характер. Различие между рыночным механизмом и административно-командной системой управления состоит не в том, что в одном случае есть безработица, а в другом нет, а в том, что в условиях рынка безработица официально признается и безработный получает пособие».
* Хороши наши советские профсоюзы, не правда ли? Скрытая безработица! Хитро придумано. Это вроде как скрытая болезнь. Пусть человек здоров, наслаждается жизнью, живет до ста лет - назовем его «скрытым больным», попробуй докажи, что нет. Людей, которые реально имели работу, два раза в месяц получали зарплату, квартиру от завода, путевку в санаторий и т.д., убеждают, что это - «скрытая безработица», и что она ничуть не лучше явной. Что явная безработица, когда нет ни зарплаты (да и ни пособия!), ни перспектив, ничуть не страшнее, чем «скрытая». Конечно, так может говорить только подлая продажная тварь. Но как могли рабочие в это верить - вот ведь загадка века.
* Признание безработицы благом или хотя бы нормальным состоянием общества было необходимым условием дальнейшего признания (легитимации) рыночной реформы и приватизации государственной собственности. Поскольку разумных доводов в пользу очевидного социального зла найти было невозможно, вся кампания по пропаганде безработицы в СССР была построена как мистификация и может быть взята нами за хороший пример манипуляции общественным сознанием. В нем можно обнаружить почти все главные признаки сознательно спланированного проекта по манипуляции.
* Подмена сложной, многогранной проблемы ее плоской, одномерной моделью. Начиная с 60-х годов, когда идея о благе безработицы была вброшена в кухонные дебаты нашей интеллигенции, либеральным идеологам удалось подменить суть проблемы ее убогим суррогатом. Труд и безработица были представлены как чисто экономические категории, так что предложение создать в советском народном хозяйстве безработицу подавалось как чисто техническое, как обычное социально-инженерное решение, не затрагивающее никаких основ нашего бытия. Это предложение увязывалось исключительно с экономической эффективностью (суть которой, впрочем, никак не объяснялась). Аргумент был простым, как мычание: на Западе есть безработица, и там поэтому все работают, как звери, и в магазинах всего полно.
* В действительности, труд и отлучение от труда (безработица) - проблема не экономическая и даже не социальная, а экзистенциальная. Иными словами это - фундаментальная проблема бытия человека. Разумеется, она имеет и экономический аспект, как почти все проблемы нашего бытия, но эта сторона дела носит подчиненный, второстепенный характер.
* Что вопрос о безработице относится к категории фундаментальных проблем бытия, говорит уже тот факт, что на протяжении всей истории цивилизации он имеет религиозное измерение, в то время как понятие экономической эффективности возникло лишь с появлением рыночной экономики и посвященной ей науки - политэкономии. Иными словами, в Новое время, совсем недавно.
* В христианстве запрет на безработицу был воспринят уже из Ветхого завета: каждый должен добывать хлеб свой в поте лица своего. Осовременивая, мы бы сказали, что этой догмой христианство наложило вечный запрет на рынок рабочей силы, который вправе отвергнуть и неминуемо отвергает часть этого «товара», так что безработица - неизбежный и необходимый спутник рыночной экономики. Потому-то духовным условием для ее возникновения и была протестантская Реформация, которая виртуозно разрешила это противоречие. Часть людей (причем неизвестно кто именно) была объявлена отверженными, которым изначально отказано в возможности спасения души. Им нарушение божественного предписания трудиться уже не повредит. Более того, само превращение в безработного приобретает смысл. Утрата работы человеком есть предупреждение, смутный сигнал о том, что этот человек - отверженный [252] .
* Понятно поэтому, что утрата работы является для человека ударом, тяжесть которого совершенно не выражается в экономических измерениях - так же, как ограбление и изнасилование не измеряется стоимостью утраченных часов и сережек. Превратившись в безработного, человек испытывает религиозный страх - будь он хоть трижды атеист. Христианский завет вошел в наше подсознание с культурой, и слово тунеядец наполнено глубоким смыслом. Очевидно, что этого не поправить и пособиями по безработице: пособие облегчает экономическое положение, но статус отверженного не только не отменяет, а скорее подчеркивает. Помните, как в Англии сэp Джулиан Хаксли пpедложил, чтобы сокpатить pождаемость в сpеде pабочих, обусловить выдачу пособий по безpаботице обязательством не иметь больше детей, а нарушителей изолировать от жены «в тpудовом лагеpе»?
* В России, даже когда она в конце прошлого века разъедалась западным капитализмом, сохранялось христианское отношение к безработице. Многие крупные предприниматели (особенно из старообрядцев), даже разоряясь, не шли на увольнение работников - продавали свои имения и дома. Те, кто переводили свои отношения с рабочими на чисто рыночную (западную) основу, подвергались моральному осуждению. Сильный отклик имели статьи Льва Толстого, его отвращение к тем, кто в голодные годы «не дает работы, чтобы она подешевела».
* Очень точно выразил бытийный, а не экономический и социальный характер проблемы безработицы Горький в пьесе «Враги». Один из совладельцев и директор фабрики решил ее закрыть и уволить рабочих. Произошел конфликт, и рабочие его убили (случайно). Идет осмысление трагедии, и что же мы видим? Конфликт не классовый, а именно бытийный: морально на стороне рабочих даже семья убитого. Более того, даже приехавший на усмирение жандармский офицер. Как будто фабрикант нарушил какой-то тайный, но жизненно важный уговор, какое-то хранимое в глубинах подсознания табу. Это видно в пьесе даже несмотря на то, что ее трактовка в советских театрах всегда делала акцент на классовой, социальной стороне дела.
* Все это - банальные вещи, прекрасно известные и философам, и социологам, и культурологам. Среди них есть честные люди. Почему же не было слышно их голоса? Почему никто не крикнул: «Люди добрые! О чем вы? Ведь безработица - совсем не то, о чем вы говорите!». Именно тот факт, что такого крика общество не услышало, служит надежным симптомом того, что речь идет об акции по манипулированию сознанием. Выполняется следующее условие.
* Сокрытие знания и блокирование независимых источников информации. Для успешной манипуляции необходимо сокрытие имеющихся важных сведений и полная блокада всех тех, кто может поставить под сомнение утверждения манипуляторов.
* Я уже писал выше, как в 1988 г. безуспешно пытался опубликовать в газетах, подотчетных КПСС, статью, в которой спорил с утверждениями Н.Амосова о благе безработицы. После этого я на год уехал работать на Западе, в университете, и там, получив доступ к базам данных, я познакомился с американскими диссертациями, посвященными безработице. Стало ясно, что идеологические службы КПСС уже много лет тщательно блокировали поступление в СССР всякого современного знания о явлении безработицы и его воздействии на человека. Это - факт, а мотивы, которыми руководствовалась наша «коммунистическая» номенклатура, не так существенны. Для нас важно, что были загодя созданы условия для успешной манипуляции сознанием.
* В связи с тем, что безработица в России становится реальностью, сокрытие научных знаний о ней сначала верхушкой КПСС, а теперь боссами демократии означает умножение страданий наших граждан и может рассматриваться как преступное. Думаю, моральный (а может, и какой-нибудь еще) суд рано или поздно вынесет также частное определение в адрес обществоведов, которые участвовали в сокрытии этих знаний, не говоря уж о прямой лжи.
* Отмечу лишь один момент, важный для наших педагогов. Судя по всему, они до сих пор не знают, что главный удар безработица наносит не по взрослому человеку - он уже защищен опытом и разумом - а по его детям. Когда человек теряет работу, первой жертвой становится его сын-подросток. Переход в категорию «сын безработного» вызывает у мальчика стресс, с которым многие не справляются. Они пополняют ряды наркоманов и преступников, даже если материальных лишений семья еще не ощущает. Это - один из важнейших выводов многолетних исследований безработицы в США. Готова ли наша школа к тому, чтобы морально помочь детям завтрашних безработных? Думаю, не готова и не готовится - она увлечена контактами с детьми-бизнесменами из США.
* Наблюдательный человек должен был бы подметить странную вещь в рассуждениях о безработице, которые начались с 1987 г. Речь шла о новом, неизвестном для нас явлении. Казалось бы, логично пригласить в печать, на радио и телевидение знатоков вопроса - зарубежных специалистов, профсоюзных деятелей, самих безработных. Мол, поделитесь опытом, расскажите, как и что. Вспомните: за все годы - ни одного такого случая не было. Не пришло нашему умному руководству в голову? Нет, это была сознательная установка [253] .
* Жесткой цензуре были подвергнуты даже те западные лидеры, именами которых размахивали архитекторы перестройки. Многие помнят, например, что на определенном этапе любили они помянуть «шведскую модель» - вот, мол, с кого будем брать пример (брать пример с Пиночета и Мобуту считалось для начала неудобным). Советник Горбачева по экономике Аганбегян из Швеции не вылезал. Казалось бы, надо было дать слово Улофу Пальме - политику, который считается автором основных идей этой модели, человеку почтенному, не коммунисту. Нет, он попал в список неприемлемых для перестроечной прессы авторов. Его небольшая книга «Шведская модель» переведена, наверное, на все языки - однако идеологическая машина А.Н.Яковлева, обещавшего перенести шведский опыт на советскую землю, наложила на эту книгу запрет. Но неужели даже Аганбегян и вся эта команда тоже эту книгу не прочли? Трудно поверить. Можно с уверенностью утверждать: от нас были сознательно скрыты важнейшие именно для всей идеологической конструкции перестройки положения «шведской модели».
* Ибо Улоф Пальме выявляет тесную связь между проблемой безработицы и проблемой свободы - того ключевого понятия, вокруг которого крутилась вся перестройка. В своей книге он подчеркивает чуть ли не главный вывод: «Свобода пpедполагает чувство увеpенности. Стpах пеpед будущим, пеpед насущными экономическими пpоблемами, пеpед болезнями и безpаботицей пpевpащает свободу в бессмысленную абстpакцию... Hаиболее важным фактоpом увеpенности является pабота. Полная занятость означает колоссальный шаг впеpед в пpедоставлении свободы людям. Потому что помимо войны и стихийных бедствий не существует ничего такого, чего люди боялись бы больше, чем безpаботицы».
* Умолчание об этом выводе делает все разговоры о «шведской модели» (и вообще о «социальном государстве», «социально ориентированной рыночной экономике») преднамеренной фальсификацией, на которую идеологи перестройки и реформы были вынуждены пойти ради успеха в манипуляции сознанием наших граждан.
* Грубый обман. Фальсификации и замалчивание важного знания в ходе манипуляции не обязательно доходят до уровня явного и грубого обмана. Но к нему, естественно, прибегают, если аудитория неспособна этот обман разглядеть. В своей пропаганде безработицы наши идеологи-либералы могли прибегать к обману совершенно не опасаясь разоблачения.