В.И. Ленин

РАЗВИТИЕ КАПИТАЛИЗМА В РОССИИ

 

ГЛАВА IV

РОСТ ТОРГОВОГО ЗЕМЛЕДЕЛИЯ

 

Рассмотрев внутренний экономический строй крестьянского и помещичьего хозяйства, мы должны теперь перейти к вопросу об изменениях в земледельческом производстве: выражают ли эти изменения рост капитализма и внутреннего рынка?

 

I. ОБЩИЕ ДАННЫЕ О ЗЕМЛЕДЕЛЬЧЕСКОМ ПРОИЗВОДСТВЕ В ПОРЕФОРМЕННОЙ РОССИИ И О ВИДАХ ТОРГОВОГО ЗЕМЛЕДЕЛИЯ

Взглянем прежде всего на общие статистические данные о производстве хлебов в Евр. России. Значительные колебания урожаев делают совершенно непригодными данные за отдельные периоды или за отдельные годы.<<1>> Необходимо взять различные периоды и данные за целый ряд лет. В нашем распоряжении находятся следующие данные: за период 60-х годов - данные за 1864-1866 годы ("Военно-статистический сборник", IV, СПБ. 1871, данные губернаторских отчетов). За 70-ые годы - данные д-та земледелия за все десятилетие ("Историко-статистический обзор промышленности России", т. I, СПБ. 1883). Наконец, за 1880-ые годы - данные за пять лет, 1883-1887 ("Стат. Росс. имп.", IV); это пятилетие может представлять все восьмидесятые годы, так как средний урожай за 10 лет, 1880-1889, оказывается даже несколько выше, чем за пятилетие 1883-1887 гг. (см. "Сельское и лесное хозяйство России", издание для выставки в Чикаго, стр. 132 и 142).

Далее, для суждения о том, в каком направлении происходила эволюция в 90-х годах, мы берем данные за десятилетие 1885-1894 ("Произв. силы", I, 4). Наконец, данные за 1905 год ("Ежегодник России", 1906) вполне пригодны для суждения о настоящем времени. Урожай в 1905 году был лишь немногим ниже среднего за пятилетие 1900-1904 гг.

Сопоставляем все эти данные:<<2>>

60 губерний Европейской России

Периоды

Миллионы четвертей

Население об. пола

Посев

Чист. Сб.

Посев

Чист. сб.

На одну душу населения приходится четвертей чистого сбора

Миллионы

Всех хлебов, т. е. зерновых хлебов плюс картофель

Картофеля

Зернов. хлебов

Картофеля

Всего хлеба

1864-1866

61,4

72,2

152,8

6,9

17,0

2,21

0,27

2,48

1870-1879

69,8

75,6

211,3

8,7

30,4

2,59

0,43

3,02

1883-1887

81,7

80,3

255,2

10,8

36,2

2,68

0,44

3,12

1885-1894

86,3

92,6

265,2

16,5

44,3

2,57

0,50

3,07

(1900-1904)-1905

107,6

103,5

396,5

24,9

93,9

2,81

0,87

3,68

Мы видим отсюда, что до 1890-х годов пореформенная эпоха характеризуется несомненным ростом производства как зерновых хлебов, так и картофеля. Производительность земледельческого труда повышается: во-первых, величина чистого сбора возрастает быстрее, чем величина посева (за некоторыми частичными исключениями); во-вторых, надо принять во внимание, что доля населения, занятого земледельческим производством, за указанное время постоянно уменьшалась вследствие отвлечения населения от сельского хозяйства к торговле и промышленности, а равно и вследствие выселения крестьян за пределы Евр. России.<<3>> Особенно замечателен тот факт, что растет именно торговое земледелие: увеличивается количество собираемого (за вычетом семян) хлеба по расчету на 1 душу населения, а внутри этого населения идет все дальше и дальше разделение общественного труда; увеличивается торгово-промышленное население; земледельческое население раскалывается на сельских предпринимателей и сельский пролетариат; растет специализация самого земледелия, так что количество производимого на продажу хлеба возрастает несравненно быстрее, чем все количество производимого страною хлеба. Капиталистический характер процесса наглядно иллюстрируется увеличением роли картофеля в общем размере земледельческого производства.<<4>> Увеличение посевов картофеля означает, с одной стороны, повышение техники сельского хозяйства (введение в посев корнеплодов) и рост технической обработки с.-х. продуктов (винокурение и картофельно-крахмальное производство). С другой стороны, оно является, с точки зрения класса сельских предпринимателей, производством относительной прибавочной стоимости (удешевление содержания рабочей силы, ухудшение народного питания). Данные за 10-летие 1885-1894 гг. показывают далее, что кризис 1891-1892 гг., вызвавший гигантское усиление экспроприации крестьянства, повел к значительному понижению производства зерновых хлебов и к понижению урожайности всех хлебов; но процесс вытеснения зерновых хлебов картофелем продолжался с такой силой, что производство картофеля, по расчету на 1 душу населения, увеличилось, несмотря на понижение урожая. Наконец, последнее пятилетие (1900-1904) показывает равным образом рост с.-х. производства, повышение производительности земледельческого труда и ухудшение положения рабочего класса (увеличение роли картофеля).

Как мы уже заметили выше, рост торгового земледелия проявляется в специализации земледелия. Массовые и огульные данные о производстве всяких хлебов могут дать (да и то не всегда) лишь самые общие указания на этот процесс, так как специфические особенности различных районов при этом исчезают. Между тем, именно в обособлении различных районов земледелия и состоит одна из наиболее характерных черт пореформенного сельского хозяйства в России. Так, цитированный уже нами "Историко-статистический обзор промышленности России" (т. I, СПБ. 1883) указывает следующие сельскохозяйственные районы: район льноводства, "область с преобладающим значением скотоводства", в частности с "значительным развитием молочного хозяйства", область преобладающей зерновой культуры, в частности район трехполья и район улучшенной залежной или многопольно-травяной системы (часть степной полосы, которая "характеризируется производством наиболее ценных, так называемых красных хлебов, преимущественно предназначенных для заграничного отпуска"), свекловичный район, район возделывания картофеля на винокурение. "Указанные хозяйственные районы возникли на территории Европейской России в сравнительно недавнее время и с каждым годом все более и более продолжают развиваться и обособляться" (l. c., стр. 15).<<5>> Наша задача теперь должна, следовательно, состоять в том, чтобы изучить этот процесс специализации земледелия, мы должны рассмотреть, наблюдается ли рост торгового земледелия в различных его видах, происходит ли при этом образование капиталистического сельского хозяйства, характеризуется ли земледельческий капитализм теми свойствами, которые мы указали выше при разборе общих данных о крестьянском и помещичьем хозяйстве. Само собой разумеется, что для нашей цели достаточно ограничиться характеристикой главнейших районов торгового земледелия.

Но прежде чем переходить к данным по отдельным районам, заметим следующее: экономисты-народники, как мы видели, всячески стараются обойти тот факт, что пореформенная эпоха характеризируется ростом именно торгового земледелия. Естественно, что при этом они игнорируют также то обстоятельство, что падение цен на зерновые хлеба должно дать толчок специализации земледелия и вовлечению в обмен продуктов сельского хозяйства. Вот пример. Авторы известной книги "Влияние урожаев и хлебных цен" исходят все из той посылки, что для натурального хозяйства цена хлеба не имеет значения, и повторяют эту "истину" бессчетное число раз. Один из них, г. Каблуков, заметил, однако, что в общей обстановке товарного хозяйства эта посылка, в сущности, неверна. "Возможно, конечно, - пишет он, - что зерно, поставляемое на рынок, произведено при меньших издержках производства, нежели возделанное в своем хозяйстве, и тогда как будто бы и для потребительного хозяйства является интерес перейти от возделывания хлебов к иным культурам" (или к другим занятиям - добавим от себя), "а, следовательно, и для него получает значение рыночная цена хлеба, коль скоро она не совпадает с его издержками производства" (I, 98, прим., курсив автора). "Но мы не можем брать этого в расчет" - декретирует он. - Отчего же? Оказывается - оттого: 1) что переход к другим культурам возможен "только при наличности известных условий". Посредством этого бессодержательного трюизма (все на свете возможно только при известных условиях!) г. Каблуков преспокойно обходит тот факт, что пореформенная эпоха создавала и создает в России именно те условия, которые вызывают специализацию земледелия и отвлечение населения от земледелия... 2) Оттого, что "в нашем климате невозможно найти продукта, равного по своему продовольственному значению зерновым хлебам". Довод очень оригинальный, выражающий простую увертку от вопроса. При чем же тут продовольственное значение других продуктов, если речь идет о продаже этих других продуктов и о покупке дешевого хлеба?.. 3) Оттого, что "зерновые хозяйства потребительного типа всегда имеют рациональное основание для своего существования". Другими словами: оттого, что г. Каблуков "с товарищами" считает натуральное хозяйство "рациональным". Довод, как видите, непреоборимый...

 

II. РАЙОН ТОРГОВОГО ЗЕРНОВОГО ХОЗЯЙСТВА

Этот район обнимает южную и восточную окраину Евр. России, степные губернии Новороссии и Заволжья. Земледелие отличается здесь экстенсивным характером и громадным производством зерна на продажу. Если мы возьмем 8 губерний: Херсонскую, Бессарабскую, Таврическую, Донскую, Екатеринославскую, Саратовскую, Самарскую и Оренбургскую, и окажется, что в 1883-1887 гг. здесь приходилось на население в 13 877 тыс. - 41,3 миллиона четвертей чистого сбора зерновых хлебов (кроме овса), т. е. более четверти всего чистого сбора по 50 губ. Евр. России. Всего более сеется здесь пшеницы - главного экспортного хлеба.<<6>> Земледелие здесь развивается всего быстрее (сравнительно с другими районами России), и эти губернии оттесняют на второй план среднечерноземные губернии, первенствовавшие раньше:

 

Районы губерний

Чистый сбор зерновых хлебов на 1 душу населения в периоды<<7>>

1864-1866

1870-1879

1883-1887

Южные степные

2,09

2,14

3,42

Нижневолжские и заволжские

2,12

2,96

3,35

Среднечерноземные

3,32

3,88

3,28

       

Таким образом происходит перемещение главного центра производства зерна: в 1860-х и 1870-х годах Среднечерноземные губернии стояли впереди всех, а в 1880-х годах они уступили первенство степным и нижневолжским губерниям; производство зерна в них начало понижаться.

Этот интересный факт громадного роста земледельческого производства в описываемом районе объясняется тем, что степные окраины были в пореформенную эпоху колонией центральной, давно заселенной Евр. России. Обилие свободных земель привлекало сюда громадный приток переселенцев, которые быстро расширяли посевы.<<8>> Широкое развитие торговых посевов было возможно только благодаря тесной экономической связи этих колоний, с одной стороны, с центральной Россией, с другой стороны - с европейскими странами, ввозящими зерно. Развитие промышленности в центральной России и развитие торгового земледелия на окраинах стоят в неразрывной связи, создают взаимно рынок одно для другого. Промышленные губернии получали с юга хлеб, сбывая туда продукты своих фабрик, снабжая колонии рабочими руками, ремесленниками (см. гл. V, § III, о переселении мелких промышленников на окраины), средствами производства (лес, строительные материалы, орудия и пр.). Только благодаря этому общественному разделению труда поселенцы в степных местностях могли заниматься исключительно земледелием, сбывая массы зерна на внутренних и особенно на заграничных рынках. Только благодаря тесной связи с внутренним и с внешним рынком могло идти так быстро экономическое развитие этих местностей; и это было именно капиталистическое развитие, так как наряду с ростом торгового земледелия шел так же быстро процесс отвлечения населения к промышленности, процесс роста городов и образования новых центров крупной промышленности (ср. ниже, VII и VIII главы).<<9>>

Что касается до вопроса о том, связывается ли в этом районе рост торгового земледелия с техническим прогрессом сельского хозяйства и с образованием капиталистических отношений, - то об этом было уже говорено выше. Во второй главе мы видели, какие крупные посевы имеют в этих местностях крестьяне, как резко проявляются здесь капиталистические отношения даже внутри общины. В предыдущей главе мы видели, что в этом районе особенно быстро развилось употребление машин, что капиталистические фермы окраин привлекают сотни тысяч и миллионы наемных рабочих, развивая невиданные раньше в земледелии крупные хозяйства с широкой кооперацией наемных рабочих и т. д. Нам остается теперь добавить уже немногое для дополнения этой картины.

В степных окраинах частновладельческие имения не только отличаются иногда огромными размерами, но и ведут очень крупное хозяйство. Выше мы приводили указания на посевы в 8-10-15 тыс. десятин в Самарской губ. В Таврической губ. Фальц-Фейн имеет 200000 дес., Мордвинов - 80000 дес., два лица - по 60 тыс. дес. "и множество владельцев имеет от 10 до 25 тысяч десятин" (Шаховской, 42). О размерах хозяйства может дать представление тот факт, что, например, у Фальц-Фейна работало в 1893 г. на сенокосе 1100 машин (из них 1000 крестьянских). В Херсонской губ. в 1893 г. было 3,3 миллиона десятин посева, из них 1,3 млн. дес. у частных владельцев; по пяти уездам губернии (без Одесского) считалось 1237 средних хозяйств (250-1000 дес. земли), 405 крупных (1-2½ тыс. дес.) и 226 хозяйств, имеющих каждое свыше 2½ тыс. дес. По сведениям, собранным в 1890 г. о 526 хозяйствах, в них было 35 514 рабочих, т. е. на 1 хозяйство в среднем по 67 рабочих, из которых от 16 до 30 годовых рабочих. В 1893 г. в 100 более или менее крупных хозяйствах Елисаветградского уезда было 11 197 рабочих (в среднем по 112 на 1 хозяйство!), в том числе 17,4% годовых, 39,5% сроковых и 43,1% поденных рабочих.<<10>> Вот данные о распределении посева между всеми земледельческими хозяйствами уезда, и частновладельческими и крестьянскими:<<11>>

 

     

У них посева примерно в тыс. десят.

Хозяйств непахавших

15228

 

-

 

" засевавших до 5 дес.

26963

 

74,6

 

" " 5-10 "

19194

 

144

 

" " 10-25 "

10234

 

157

 

" " 25-100 "

2005

 

2387

91

 

215

" " 100-1000 "

372

110

" " более 1000 "

10

14

Всего по уезду

74 006

 

590,6

 

Таким образом, у 3-х с небольшим процентов хозяев (а если считать только посевщиков, то в руках 4-х процентов) сосредоточено более трети всего посева, на обработку и уборку которого требуется масса сроковых и поденных рабочих.

Наконец, вот данные о Новоузенском уезде Самарской губ. Во II главе мы брали только русских крестьян, хозяйничающих в общине; теперь присоединяем и немцев и "хуторян" (крестьян, хозяйничающих на особых участках земли). К сожалению, о частновладельческих хозяйствах в нашем распоряжении нет сведений.<<12>>

 

Новоузенский уезд Самарской губ.

Дворов

Земли

Посева

Голов скота (всего в переводе на крупный)

Усовершенствованных земледельч. орудий

Нанятых рабочих

На 1 двор приходится в среднем

купчей

арендованной

Земли

Посева

Голов скота (всего, в переводе на крупный)

купчей

арендованной

Десятин

 

Десятин

Всего в уезде

51248

130422

751873

816133

343260

13778

8278

2,5

14,6

15,9

6,7

Хозяйства с 10 и более головами раб. скота

3958

117621

580158

327527

151744

10598

6055

29

146

82

38

Из числа последних - русские хуторяне с 20 и более голов раб. скота

218

57083

253669

59137

39520

1013

1379

261

1163

271

181

По-видимому, комментировать эти данные нет надобности. Выше мы уже имели случай заметить, что описываемый район является наиболее типичным районом земледельческого капитализма в России, - типичным не в сельскохозяйственном, конечно, а в общественно-экономическом смысле. Эти наиболее свободно развившиеся колонии показывают нам, какие отношения могли бы и должны бы были развиться и в остальной России, если бы многочисленные остатки дореформенного быта не сдерживали капитализма. Формы же земледельческого капитализма, как видно будет из дальнейшего, чрезвычайно разнообразны.

 

III. РАЙОН ТОРГОВОГО СКОТОВОДСТВА. ОБЩИЕ ДАННЫЕ О РАЗВИТИИ МОЛОЧНОГО ХОЗЯЙСТВА

Мы переходим теперь к другому важнейшему району земледельческого капитализма в России, именно к области, в которой преобладающее значение имеют не зерновые продукты, а продукты скотоводства. Эта область охватывает, кроме прибалтийских и западных губерний, губернии северные, промышленные и части некоторых центральных губерний (Рязанской, Орловской, Тульской, Нижегородской). Продуктивность скота получает здесь молочнохозяйственное направление, и весь характер земледелия приспособляется к тому, чтобы получать возможно большее количество возможно более ценных рыночных продуктов этого рода.<<13>> "На наших глазах явно совершается переход от навозного скотоводства к скотоводству молочному; он особенно заметен в последнее 10-летие" (цит. в предыд. прим. соч., ibid.). Статистически охарактеризовать в этом отношении различные области России очень трудно, ибо тут важно не абсолютное количество рогатого скота, а именно количество молочного скота и его качество. Если взять количество всего скота на 100 жителей, то окажется, что в России оно всего больше в степных окраинах, всего меньше - в нечерноземной полосе ("Сельское и лесное хозяйство", 274); окажется, что во времени это количество уменьшается ("Произв. силы", III, 6. Ср. "Ист.-стат. обзор", I). Здесь наблюдается, следовательно, то же самое, что отметил еще Рошер, именно, что количество скота на единицу населения оказывается всего больше в местностях "экстенсивного скотоводства" (W. Roscher. "Nationaloekonomik des Ackerbaues". 7-te Aufl. Stuttg. 1873, S. 563-564<<14>>). Нас же интересует интенсивное скотоводство и в частности именно молочное. Приходится поэтому ограничиться приблизительным расчетом, который дали авторы вышеуказанного "Очерка", не претендуя на точный учет явления; такой расчет наглядно показывает отношение различных областей России по степени развития молочного хозяйства. Приводим этот расчет in extenso,<<15>> дополняя его некоторыми вычисленными средними цифрами и сведениями о сыроваренном производстве в 1890 г. по данным "фабрично-заводской" статистики.

 

Группы губерний

Население об. пола, тысяч (1873)

Дойных коров, тыс.

Количество

Средняя удойливость 1 коровы, ведер

На 100 жителей приходится

Производится сыра, творога и масла по приблиз. расчету в 1979 г.

Сыроваренное производство в 1890 г.

Молока в тыс. ведер

Масла в тыс. пудов

Дойных коров

Молока ведер

Масла пудов

Тысячи рублей

1. Прибалтийские и Западные (9)

8127

1101

34070

297

31

13,6

420

3,6

?

469

2. Северные (10)

12227

1407

50000

461

35

11,4

409

3,7

3370,7

563

3. Промышленные (черноземные) (8)

12387

785

16140

133

20

6,3

130

1,0

242,7

23

4. Средние (черноземные) (7)

12387

785

16140

133

20

6,3

130

1,0

242,7

23

5. Южн. Черн., юго-зап. Южные и вост.-степные (16)

24087

1123

20880

174

18

4,6

86

0,7

-

-

Итого по 50 губерниям Европ. России

65650

5078

139900

1219

27

7,7

213

1,8

4701,4

1350

Эта табличка наглядно иллюстрирует (хотя и по сильно устаревшим данным) выделение специальных районов молочного хозяйства, развитие в них торгового земледелия (сбыт молока и техническая обработка его) и повышение производительности молочного скота.

Чтобы судить о развитии молочного хозяйства во времени, мы можем воспользоваться только данными о маслодельном и сыроваренном производстве. Возникновение его в России относится к самому концу lo-го века (1795 г.); помещичье сыроварение, начавшее развиваться в 19-м веке, потерпело сильный кризис в 1860-х годах, открывших эпоху крестьянского и купеческого сыроварения.

В 50 губ. Европ. России считалось сыроваренных заведений:<<16>>

В 1866 г.

72 с 226

рабочими и с произв. на

119 тыс. руб.

В 1879 г.

108 " 289

" "

225 "

В 1890 г.

265 " 865

" "

1350 "

Итак, за 25 лет производство более чем удесятерилось; только о динамике явления и можно судить по этим данным, которые отличаются чрезвычайной неполнотой. Приведем некоторые более детальные указания. В Вологодской губ. улучшение молочного хозяйства началось собственно с 1872 г., когда была открыта Ярославско-Вологодская железная дорога; с тех пор "хозяева начали заботиться об улучшении своих стад, заводить травосеяние, приобретать усовершенствованные орудия... старались поставить молочное дело на чисто коммерческие основания" ("Стат. очерк", 20). В Ярославской губ. "подготовили почву" так называемые "артельные сыроварни" 70-х годов, и "сыроварение продолжает развиваться на правах частной предприимчивости, сохраняя лишь одно название "артельного"" (25); "артельные" сыроварни фигурируют - добавим от себя - в "Указателе фабрик и заводов", как заведения с наемными рабочими. Вместо 295 тыс. руб. авторы "Очерка" считают по официальным сведениям производство сыра и масла в 412 тыс. руб. (подсчитано из рассеянных в книге цифр), а исправление этой цифры дает для производства сливочного масла и сыра - 1600 тыс. руб., а если прибавить топленое масло и творог, - 4701,4 тыс. руб., не считая ни прибалтийских, ни западных губерний.

О позднейшей эпохе приведем следующие отзывы из вышецитированного издания д-та земледелия: "Вольнонаемный труд и т. д.". О промышленных губерниях вообще мы читаем: "Целый переворот сделало в положении хозяйств этого района развитие молочного хозяйства", оно "косвенно повлияло также и на улучшение земледелия", "молочное дело в районе с каждым годом развивается" (258). В Тверской губ. "проявляется стремление к улучшению содержания скота как у частных владельцев, так и у крестьян", доход от скотоводства исчисляется в 10 млн. руб. (274). В Ярославской губ. "молочное хозяйство с каждым годом развивается... Сыроварни и маслодельня начали даже приобретать некоторый промышленный характер... молоко скупается у соседей и даже у крестьян. Встречаются сыроварни, содержащиеся целой компанией владельцев" (285). "Общее направление здешнего владельческого хозяйства, - пишет один корреспондент из Даниловского уезда Ярославской губернии, - характеризуется в настоящее время следующими признаками: 1) переходом от трехпольного севооборота к пяти-семипольному, с посевом трав на полях, 2) распашкой залежей, 3) введением молочного хозяйства, а как следствие его - более строгий подбор скота и улучшение содержания его" (292). То же самое говорится о Смоленской губ., в которой размер производства сыра и масла определялся в 240 тыс. руб. в 1889 г., по отчету губернатора (по статистике 136 тыс. руб. в 1890 г.). Развитие молочного хозяйства отмечается в Калужской, Ковенской, Нижегородской, Псковской, Эстляндской, Вологодской губ. Производство масла и сыра в последней губернии определяется в 35 тыс. руб. по статистике 1890 г. ~ в 108 тыс. руб. по отчету губернатора, - и в 500 тыс. руб. по местным сведениям 1894 г., считавшим 389 заводов. "Это - по статистике. В действительности же заводов гораздо более, так как, по исследованиям Вологодской земской управы, в одном Вологодском уезде заводов считается 224". А производство развито в 3-х уездах и отчасти проникло уже в 4-й.<<17>> Можно судить по этому, во сколько раз нужно увеличить вышеприведенные цифры, чтобы приблизиться к действительности. Простой отзыв специалиста, что "в настоящее время число маслоделен и сыроварен составляет несколько тысяч" ("Сельское и лесное хозяйство России", 299), дает более верное представление о деле, чем якобы точная цифра: 265 заводов.

Итак, данные не оставляют никакого сомнения в громадном развитии этого особого вида торгового земледелия. Рост капитализма и здесь сопровождался преобразованием рутинной техники. "В области сыроварения, - читаем мы, например, в издании "Сельское и лесное хозяйство", - в течение последнего 25-летия в России сделано так много, как едва ли в какой-либо другой стране" (301). То же утверждает и г. Блажин в статье: "Успехи техники молочного хозяйства" ("Произв. силы", III, 38-45). Главное преобразование состояло в том, что "исконное" отстаивание сливок заменено отделением сливок посредством центробежных машин (сепараторов).<<18>> Машина поставила производство вне зависимости от температуры воздуха, увеличила выходы масла из молока на 10%, повысила качество продукта, удешевила выделку масла (при машине требуется меньше работы, меньше помещения, посуды, льда), вызвала концентрацию производства. Появились крупные крестьянские маслодельные заводы, "перерабатывающие до 500 пудов молока в день, что было физически невозможно при отстое" (ibid.). Улучшаются орудия производства (постоянные котлы, винтовые прессы, усовершенствованные подвалы), призывается на помощь производству бактериология, дающая чистую культуру того вида бацилл молочной кислоты, который нужен для закваски сливок.

Таким образом, в обоих описанных нами районах торгового земледелия техническое усовершенствование, вызванное требованиями рынка, направилось прежде всего на те операции, которые всего легче поддаются преобразованию и которые особенно важны для рынка: на уборку, молотьбу, очистку хлеба в торговом зерновом хозяйстве; на техническую переработку продуктов скотоводства в районе торгового скотоводства. Самое же содержание скота капитал находит пока более выгодным оставить на попечении мелкого производителя: пусть он "прилежно" и "усердно" ухаживает за "своим" скотом (умиляя своим прилежанием г-на В. В., см. "Прогр. течения", стр. 73), пусть берет на себя главную массу наиболее тяжелой, наиболее черной работы по уходу за машиной, дающей молоко. У капитала есть все новейшие усовершенствования и способы не только для отделения сливок от молока, но и для отделения "сливок" от этого "прилежания", для отделения молока от детей крестьянской бедноты.

 

IV. ПРОДОЛЖЕНИЕ. ЭКОНОМИКА ПОМЕЩИЧЬЕГО ХОЗЯЙСТВА В ОПИСЫВАЕМОМ РАЙОНЕ

Выше были уже приведены свидетельства агрономов и сельских хозяев о том, что молочное хозяйство в помещичьих имениях ведет к рационализации земледелия. Добавим здесь, что анализ земско-статистических данных по этому вопросу, произведенный г. Распопиным,<<19>> вполне подтверждает такое заключение. Отсылая читателя к статье г-на Распопина за подробными данными, мы приведем здесь только главный его вывод. "Зависимость между состоянием скотоводства, молочного хозяйства и числом запущенных имений, интенсивностью хозяйств - бесспорна. Уезды (Московской губернии) с наибольшим развитием молочного скотоводства, молочного хозяйства доставляют наименьший процент запущенных хозяйств и наибольший процент имений с высокоразвитым полеводством. Повсюду в Московской губ. пашня, сокращаясь в своих размерах, переходит в луга и пастбища, зерновые севообороты уступают свое место многопольно-травяным. Кормовые травы и молочный скот, а не хлеб играют уже первенствующую роль не только в экономиях по Московской губернии, но по всему Московскому промышленному району" (l. c.).

Размеры маслодельного и сыроваренного производств имеют особенное значение именно потому, что они свидетельствуют о полном перевороте в земледелии, которое становится предпринимательским и порывает с рутиной. Капитализм подчиняет себе один из продуктов сельского хозяйства, и к этому главному продукту приноравливаются все остальные стороны хозяйства. Содержание молочного скота вызывает посев трав, переход от трехполья к многопольным системам и т. д. Остатки, получающиеся при производстве сыра, идут на откармливание скота, поступающего в продажу. Предприятием становится не одна переработка молока, а все сельское хозяйство.<<20>> Влияние сыроварен и маслоделен не ограничивается теми хозяйствами, в которых они заведены, так как молоко нередко скупается у окрестных крестьян и помещиков. Посредством скупки молока капитал подчиняет себе и мелких земледельцев, - особенно при устройстве так называемых "сборных молочных", распространение которых было констатировано уже в 70-х годах (см. "Очерк" гг. Ковалевского и Левитского). Это - заведения, устраиваемые в больших городах, или вблизи них, и перерабатывающие очень большие количества молока, подвозимого по железным дорогам. От молока немедленно отделяются сливки, продаваемые в свежем виде, а снятое молоко сбывается по дешевой цене небогатым покупателям. Чтобы обеспечить себе продукт известного качества, такие заведения заключают иногда контракты с поставщиками, обязывающие их соблюдать известные правила относительно кормления коров. Легко видеть, как велико значение подобных крупных заведений: с одной стороны, они завоевывают себе массовый рынок (сбыт тощего молока небогатым горожанам), с другой стороны, они расширяют в громадных размерах рынок для сельских предпринимателей. Эти последние получают сильнейший толчок к расширению и улучшению торгового земледелия. Крупная промышленность, так сказать, подтягивает их, требуя продукт определенного качества, выталкивая с рынка (или отдавая в руки ростовщиков) того мелкого производителя, который стоит ниже "нормального" уровня. В этом же направлении должна действовать и расценка молока по качеству (напр., по содержанию в нем жира), над которой так усердно работает техника, изобретая разные лактоденсиметры и т. п., и за которую так горячо стоят специалисты (ср. "Произв. силы", III, 9 и 38). В этом отношении роль сборных молочных в развитии капитализма вполне аналогична с ролью элеваторов в торговом зерновом хозяйстве. Элеваторы, сортируя хлеб по качеству, делают его продуктом не индивидуальным, а видовым (res fungibilis,<<21>> как говорят цивилисты), т. е. впервые приспособляют его вполне к обмену (ср. статью М. Зеринга о хлебной торговле в Северо-Американских Соед. Штатах в сборнике "Землевладение и сельское хозяйство", стр. 281 и сл.). Таким образом элеваторы дают могущественный толчок товарному производству хлеба и подгоняют техническое развитие его введением точно так же расценки по качеству. Подобное учреждение бьет мелкого производителя сразу двумя ударами. Во-1-х, оно вводит в норму, узаконяет более высокое качество хлеба у крупных посевщиков и этим окончательно обесценивает худший хлеб крестьянской бедноты. Во-2-х, организуя по типу крупной капиталистической индустрии сортировку и хранение хлеба, оно удешевляет расходы на эту статью для крупных посевщиков, облегчает и упрощает для них продажу хлеба, и этим окончательно отдает в руки кулаков и ростовщиков мелкого производителя с его патриархальной и первобытной продажей с возов на базаре. Быстрое развитие постройки элеваторов в последнее время означает, следовательно, в хлебном деле такую же крупную победу капитала и принижение мелкого товаропроизводителя, как появление и развитие капиталистических "сборных молочных".

Уже из вышеприведенных данных ясно, что развитие торгового скотоводства создает внутренний рынок,<<22>> во-первых, на средства производства - приборы для обработки молока, здания, постройки для скота, усовершенствованные земледельческие орудия при переходе от рутинного трехполья к многопольным севооборотам и т. д., а во-вторых, на рабочую силу. Поставленное на промышленную ногу скотоводство требует несравненно больше рабочих, чем старое "навозное" скотоводство. Район молочного хозяйства - промышленные и северо-западные губернии - и привлекает действительно массу земледельческих рабочих. На сельские работы идет очень много народу в Московскую, С.-Петербургскую, Ярославскую, Владимирскую губернии; меньше, но все-таки значительное число - в Новгородскую, Нижегородскую и другие нечерноземные губернии. По ответам корреспондентов д-та земледелия, - в Московской и других губерниях владельческое хозяйство ведется даже главным образом пришлыми рабочими. Этот парадокс - приход земледельческих рабочих из земледельческих губерний (идут главным образом из среднечерноземных губернии, отчасти из северных) в промышленные губернии на земледельческие работы взамен уходящих отсюда массами промышленных рабочих - в высшей степени характерное явление (см. о нем у С. А. Короленко, l. c.). Оно убедительнее всяких выкладок и рассуждений показывает, что уровень жизни и положение рабочего народа в среднечерноземных, наименее капиталистических губерниях несравненно ниже и хуже, чем в промышленных, наиболее капиталистических; что и в России стало уже всеобщим фактом то характерное для всех капиталистических стран явление, что положение рабочих в промышленности лучше положения рабочих в земледелии (ибо в земледелии к давлению капитализма прибавляется давление докапиталистических форм эксплуатации). Поэтому от земледелия и бегут к промышленности, тогда как из промышленных губерний не только нет течения к земледелию (переселений, например, из них вовсе нет), но замечается даже отношение сверху вниз к "серым" сельским рабочим, которых зовут "пастухами" (Яросл. губ.), "казаками" (Влад. губ.), "земляными работниками" (Моск. губ.).

Затем важно отметить, что уход за скотом требует большего количества рабочих зимой, чем летом. По этой причине, а также вследствие развития технических сельскохозяйственных производств, спрос на рабочих не только усиливается в описываемом районе, но и распределяется равномернее по всему году и по отдельным годам. Для суждения об этом интересном факте наиболее надежный материал представляют данные о заработной плате, если они взяты за целый ряд лет. Приводим эти данные, ограничиваясь группами великорусских и малорусских губерний. Западные губернии мы оставляем в стороне ввиду бытовых особенностей и искусственного скопления населения (черта еврейской оседлости), а прибалтийские приводим лишь для иллюстрации того, какие отношения складываются при наиболее развитом капитализме в земледелии.<<23>>

 

Группы губерний

Средние за 10 лет (1881-1891)

Средние за 8 лет (1883-1891)

Плата рабочему в руб.

% летней платы к годовой

Плата поденщику в уборку, коп.

Разница между ними

Плата поденщику в коп.

Разница между ними

годовому

летнему

 

Низшая средн.

Высшая средн.

В посев

Средн. в уборку

1. южные и восточные окраины

78

50

64%

64

181

117

45

97

52

2. среднечерноземные губернии

54

38

71%

47

76

29

35

58

23

3. нечерноземные губернии

70

48

68%

54

68

14

49

60

11

Губернии прибалтийские

82

53

65%

61

70

9

60

67

7

Рассмотрим эту табличку, в которой три главные столбца набраны курсивом. Первый столбец показывает отношение летней платы к годовой. Чем ниже это отношение, чем ближе летняя плата подходит к полугодовой плате, тем равномернее распределяется спрос на рабочих в течение года, тем слабее зимняя безработица. Наименее благоприятно поставлены в этом отношении средние черноземные губернии - район отработков и слабого развития капитализма.<<24>> В промышленных губерниях, в районе молочного хозяйства спрос на труд выше и зимняя безработица слабее. И по отдельным годам здесь плата наиболее устойчива, как видно из второго столбца, показывающего разницу между низшей и высшей платой в уборку. Наконец, разница между платой в посев и платой в уборку - тоже наименьшая в нечерноземной полосе, т. е. спрос на рабочих равномернее распределен между весной и летом. Во всех указанных отношениях прибалтийские губернии стоят еще выше нечерноземных, а степные губернии, с пришлыми рабочими и с наибольшими колебаниями урожайности, отличаются и наименьшей устойчивостью заработных плат. Итак, данные о заработной плате свидетельствуют, что земледельческий капитализм в описываемом районе не только создает спрос на наемный труд, но и распределяет этот спрос равномернее по всему году.

Наконец, необходимо указать еще на один вид зависимости мелкого земледельца в описываемом районе от крупного хозяина. Это - ремонт помещичьих стад покупкой скота у крестьян. Помещики находят более выгодным покупать скот у крестьян, которые по нужде продают его "себе в убыток", чем выращивать скот самим, - точно так же, как наши скупщики в так называемой кустарной промышленности предпочитают нередко покупать у кустарей готовый продукт по разорительно-дешевой цене, чем производить этот продукт в своих мастерских. Этот факт, свидетельствующий о крайнем принижении мелкого производителя, о том, что мелкий производитель в современном обществе может держаться только посредством безграничного понижения потребностей, превращен г-ном В. В. в довод за мелкое "народное" производство!.. "Мы вправе сделать заключение, что наши крупные хозяева... не выказывают достаточной степени самостоятельности... Крестьянин же... обнаруживает более способности к действительному улучшению хозяйства" ("Прогр. течения", 77). Этот недостаток самостоятельности проявляется в том, что "наши молочные хозяева... скупают крестьянские (коровы) по цене, редко достигающей половинной стоимости их выращивания, обыкновенно не выше 1/3, часто даже ¼ этой стоимости" (ibid., 71). Торговый капитал хозяев-скотоводов поставил в полную зависимость от себя мелких крестьян, он превратил их в своих скотников, выращивающих для него скот за грошовую плату, он превратил их жен в своих доильщиц коров.<<25>> Казалось бы, отсюда следует тот вывод, что нет смысла задерживать переход торгового капитала в промышленный, нет смысла поддерживать мелкое производство, которое ведет к понижению жизненного уровня производителя ниже уровня батрака. Но г. В. В. рассуждает иначе. Он восхищается "усердием" (с. 73, l. c.) крестьянина в его уходе за скотом; восхищается тем, как "хороши результаты скотоводства" у бабы, "которая всю жизнь проводит с коровой и овцами" (80). Подумаешь, вот благодать-то! "Всю жизнь с коровой" (молоко от которой идет на усовершенствованный сливкоотделитель); и в награду за эту жизнь - оплата "четвертой части стоимости" расходов по уходу за этой коровой! Ну, в самом деле, как же не высказаться тут за "мелкое народное производство"!

 

V. ПРОДОЛЖЕНИЕ. РАЗЛОЖЕНИЕ КРЕСТЬЯНСТВА В РАЙОНЕ МОЛОЧНОГО ХОЗЯЙСТВА

В отзывах литературы по вопросу о влиянии молочного хозяйства на положение крестьянства мы натыкаемся на постоянные противоречия: с одной стороны, указывается на прогресс хозяйства, увеличение доходов, повышение техники земледелия, обзаведение лучшими орудиями; с другой стороны, - на ухудшение питания, образование новых видов кабалы и разорение крестьян. После изложенного во II главе нас не должны удивлять эти противоречия: мы знаем, что противоположные отзывы относятся к противоположным группам крестьянства. Для более точного суждения об этом предмете возьмем данные о распределении крестьянских дворов по числу коров у каждого двора.<<26>>

 

Группы дворов

18 уездов губерний, С.-Петербургской, Московской, Тверской и Смоленской

С.-Петербургская губ., 6 уездов

Число дворов

%

Число коров

%

На 1 двор коров

Число коров

%

Число коров

%

На 1 двор коров

Дворы без коров

59336

20,5

-

-

-

15196

21,2

-

-

-

" с 1 коровой

91737

31,7

91737

19,8

1

17579

24,6

17579

13,5

1

" 2 коровами

81937

28,4

163874

35,3

2

20050

28,0

40100

31,0

2

" 3 и более

56069

19,4

208735

44,9

3,7

18676

26,2

71474

55,5

3,8

Итого

289079

100

464346

100

1,6

71501

100

129153

100

1,8

Таким образом распределение коров среди крестьян нечерноземной полосы оказывается очень похожим на распределение рабочего скота среди крестьян черноземных губерний (см. II главу). При этом концентрация молочного скота в описываемом районе оказывается сильнее, чем концентрация рабочего скота. Это явно указывает на то, что разложение крестьянства стоит в тесной связи именно с местной формой торгового земледелия. На эту же связь указывают, по-видимому, и следующие данные (к сожалению, недостаточно полные). Если взять итоговые данные земской статистики (г. Благовещенский; о 122 уездах 21-ой губернии), то получим на 1 двор в среднем - 1,2 коровы. Следовательно, в нечерноземной полосе крестьянство, по-видимому, богаче коровами, чем в черноземной, а петербургское еще богаче, чем крестьянство нечерноземной полосы вообще. С другой стороны, процент бесскотных дворов в 123 уездах 22-х губерний равен 13%, а во взятых нами 18-ти уездах =17%, в 6-ти же уездах Петербургской губ. = 18,8%. Значит, разложение крестьянства (в рассматриваемом отношении) сильнее всего в Петербургской губернии, затем в нечерноземной полосе вообще. Это свидетельствует о том, что именно торговое земледелие является главным фактором разложения крестьянства.

Из приведенных данных видно, что около половины крестьянских дворов (бескоровные и однокоровные) могут принимать лишь отрицательное участие в благах молочного хозяйства. Крестьянин, имеющий 1 корову, станет продавать молоко лишь из нужды, ухудшая питание своих детей. Наоборот, около пятой доли дворов (с 3 и более коровами) концентрируют в своих руках, вероятно, более половины всего молочного хозяйства, так как у этих дворов качество скота и доходность хозяйства должны быть выше, чем у "среднего" крестьянина.<<27>> Интересную иллюстрацию этого вывода представляют данные об одной местности высокоразвитого молочного хозяйства и капитализма вообще. Мы говорим о Петербургском уезде.<<28>> Особенно широко развито молочное хозяйство в дачном районе уезда, населенном преимущественно русскими; здесь наиболее развито травосеяние (23,5% надельной пашни против 13,7% по уезду), посев овса (52,3% пашни) и картофеля (10,1%). Земледелие стоит под прямым влиянием С.-Петербургского рынка, которому нужны овес, картофель, сено, молоко, конная рабочая сила (l. c., 168). "Молочным промыслом" занято 46,3% семей приписного населения. Молоко сбывается от 91% всего числа коров. Доход от промысла равен 713 470 руб. (203 руб. на семью, 77 руб. на корову). Качество скота и уход за ним тем лучше, чем местность ближе к С.-Петербургу. Сбыт молока бывает двоякий: 1) скупщикам на месте и 2) в С.-Петербурге в "молочные фермы" и т. п. Последний вид сбыта несравненно выгоднее, но "большинство хозяйств, имеющих одну или две коровы, а иногда и более, лишено возможности поставлять свой продукт непосредственно в С.-Петербург" (240) - отсутствие лошади, убыточность провоза по мелочам и т. д. К скупщикам же принадлежат не только специалисты-торговцы, но и лица, имеющие собственное молочное хозяйство. Вот данные по 2-м волостям уезда:

 

Две волости С.-Петербургского уезда

Число семей

Число коров у них

На 1 семью

"заработок" этих семей, рубли

Приходится заработка

На 1 семью

На 1 корову

Семьи, сбывающие молоко скупщикам

441

1129

2,5

14884

33,7

13,2

Семьи, сбывающие молоко в С.-Петербурге

119

649

5,4

29187

245,2

44,9

Итого

560

1778

3,2

44071

78,8

24,7

Можно судить по этому, как распределяются блага молочного хозяйства во всем крестьянстве нечерноземной полосы, среди которого, как мы видели, концентрация молочного скота еще больше, чем среди этих 560 семей. Остается добавить, что 23,1% крестьянских семей С.-Петербургского уезда прибегают к найму рабочих (среди которых и здесь, как и везде в земледелии, преобладают поденные рабочие). "Принимая во внимание, что сельскохозяйственных рабочих нанимают почти исключительно семьи, имеющие полное земледельческое хозяйство" (а таковых в уезде лишь 40,4% всего числа семей), "должно заключить, что более половины таких хозяйств не обходится без наемного труда" (158).

Таким образом в противоположных концах России, в самых различных местностях, в Петербургской и в какой-нибудь Таврической губернии, общественно-экономические отношения внутри "общины" оказываются совершенно однородными. "Мужики-землепашцы" (выражение г-на Н. -она) и там и здесь выделяют меньшинство сельских предпринимателей и массу сельского пролетариата. Особенность земледелия состоит в том, что капитализм подчиняет себе в одном районе - одну, в другом - другую сторону сельского хозяйства, и потому однородные экономические отношения проявляются в самых различных агрономических и бытовых формах.

Установив тот факт, что и в описываемом районе крестьянство распадается на противоположные классы, мы уже легко разберемся в тех противоречивых отзывах, которые делаются обыкновенно о роли молочного хозяйства. Вполне естественно, что зажиточное крестьянство получает толчок к развитию и улучшению земледелия, результатом чего является распространение травосеяния, которое становится необходимою составною частью торгового скотоводства. В Тверской губ., например, констатируют развитие травосеяния, и в самом передовом Кашинском уезде уже 1/6 часть дворов сеет клевер ("Сборник", XIII, 2, с. 171). Интересно отметить при этом, что на купчих землях большая доля пашни занята посевными травами, чем на наделе: крестьянская буржуазия предпочитает, естественно, частную собственность на землю общинному владению.<<29>> В "Обзоре Ярославской губ." (вып. II, 1896) встречаем тоже массу указаний на рост травосеяния, и опять-таки главным образом на купчих и арендованных землях.<<30>> В том же издании встречаем указания на распространение улучшенных орудий: плугов, молотилок, катков и проч. Сильно развивается маслоделие и сыроварение и т. д. В Новгородской губ. еще в начале 80-х годов было отмечено, наряду с общим ухудшением и уменьшением крестьянского скотоводства, - улучшение его в некоторых отдельных местностях, где есть выгодный сбыт молока или где издавна установился промысел выпойки телят (Бычков: "Опыт подворного исследования экономического положения и хозяйства крестьян в трех волостях Новгородского уезда". Новг., 1882). Выпойка телят, представляющая из себя тоже один из видов торгового скотоводства, составляет вообще довольно распространенный промысел в Новгородской, Тверской губ. и вообще невдалеке от столиц (см. "Вольнонаемный труд и т. д.", изд. д-та земледелия). "Этот промысел, - говорит г. Бычков, - по существу своему составляет доход и без того уже достаточных крестьян с значительным количеством коров, так как при одной корове, иногда даже при двух малоудойных, выпойка телят немыслима" (l. c., 101).<<31>>

Но самым выдающимся признаком хозяйственных успехов крестьянской буржуазии в описываемом районе является факт найма рабочих крестьянами. Местные землевладельцы чувствуют, что нарождаются конкуренты для них, и в своих сообщениях д-ту земледелия объясняют даже иногда недостаток рабочих тем, что их перебивают зажиточные крестьяне ("Вольнонаемный труд", 490). Наем рабочих крестьянами отмечается в Ярославской, Владимирской, С.-Петербургской, Новгородской губ. (l. c., passim). Масса подобных указании рассеяна и в "Обзоре Ярославской губ.".

Все эти прогрессы зажиточного меньшинства ложатся, однако, тяжело на массу крестьянской бедноты. Вот, например, в Копринской волости Рыбинского уезда Яросл. губ. отмечается распространение сыроварен - по инициативе "известного учредителя артельных сыроварен В. И. Бландова".<<32>> "Более бедные крестьяне, имеющие по одной корове, нося"... молоко" (на сыроварню), "конечно, делают ущерб своему питанию"; тогда как состоятельные улучшают свой скот (с. 32-33). Среди видов наемной работы отмечается отход на сыроварни; из молодых крестьян образовывается контингент мастеров-сыроваров. В Пошехонском уезде "число сыроварен и маслоделен увеличивается с каждым годом все более и более", но "та польза, которую приносят для крестьянского хозяйства сыроварни и маслодельни, едва ли окупается теми невыгодами, какие имеют наши сыроварни и маслодельни в крестьянской жизни". По сознанию самих крестьян, они принуждены часто голодать, так как, с открытием в известной местности сыроварни, молочные продукты идут на эти сыроварни и маслодельни, и крестьяне питаются обыкновенно молоком, разведенным водой. Развивается расплата товаром (стр. 43, 54, 59 и др.), так что приходится пожалеть о том, что на наше "народное" мелкое производство не распространяется закон, запрещающий расплату товаром на "капиталистических" фабриках.<<33>>

Таким образом отзывы лиц, непосредственно знакомых с делом, подтверждают наш вывод, что участие большинства крестьян в прогрессах местного земледелия чисто отрицательное. Прогресс торгового земледелия ухудшает положение низших групп крестьян и окончательно выталкивает их из рядов земледельцев. Заметим, что в народнической литературе было указано это противоречие между прогрессом молочного хозяйства и ухудшением питания крестьян (впервые, кажется, Энгельгардтом). Но именно на этом примере и можно видеть узость народнической оценки тех явлений, которые происходят в крестьянстве и земледелии. Замечают противоречие в одной форме, в одной местности и не понимают, что оно свойственно всему общественно-хозяйственному строю, проявляясь повсюду в различных формах. Замечают противоречивое значение одного "выгодного промысла" - и усиленно советуют "насаждать" среди крестьян всяческие другие "местные промыслы". Замечают противоречивое значение одного из сельскохозяйственных прогрессов - и не понимают, что машины, например, имеют и в земледелии совершенно то же политико-экономическое значение, как и в промышленности.

 

VI. РАЙОН ЛЬНОВОДСТВА

На описании двух первых районов капиталистического земледелия мы остановились довольно подробно ввиду их обширности и типичности наблюдаемых там отношений. В дальнейшем изложении мы будем ограничиваться уже более краткими указаниями относительно некоторых важнейших районов.

Лен - главнейшее из так называемых "промышленных растений". Уже этот термин указывает на то, что мы имеем здесь дело именно с торговым земледелием. Например, в "льняной" Псковской губернии лен издавна уже представляет для крестьянина "первые деньги", по местному выражению ("Военно-стат. сборник", 260). Производство льна является просто одним из средств добывать деньги. Пореформенная эпоха характеризуется, в общем и целом, несомненным ростом торгового льноводства. Так, в конце 60-х годов размеры производства льна в России определялись приблизительно в 12 миллионов пудов волокна (ibid., 260); в начале 80-х годов - в 20 млн. пудов волокна ("Ист.-стат. обзор промышленности России", т. I, СПБ. 1883, стр. 74); в настоящее время в 50-ти губерниях Евр. России собирается свыше 26 млн. пуд. льняного волокна.<<34>> В собственно льноводном районе (19 губерний нечерноземной полосы) площадь посевов льна изменялась в последнее время так: 1893 - 756,6 тыс. дес.; 1894 - 816,5 тыс. дес.; 1895 - 901,8 тыс. дес.; 1896 - 952,1 тыс. дес. и 1897 - 967,5 тыс. дес. Во всей же Евр. России (50 губ.) было в 1896 г. 1617 тыс. дес. под льном, а в 1897 - 1669 тыс. дес. ("Вестн. Фин.", ibid., и 1898, № 7) против 1399 тыс. дес. в начале 1890-х годов ("Произв. силы", I, 36). Точно так же и общие отзывы в литературе свидетельствуют о росте торгового льноводства. Например, относительно первых двух десятилетий после реформы "Ист.-стат. обзор" констатирует, что "область культуры льна с промышленною целью увеличилась несколькими губерниями" (l. c., 71), на что особенно повлияло расширение железнодорожной сети. О Юрьевском уезде Владимирской губернии г. В. Пругавин писал в начале 80-х годов: "Посевы льна получили здесь чрезвычайно широкое распространение за последние 10-15 лет". "Некоторые многосемейные домохозяева продают льна на 300-500 и более рублей ежегодно... Покупают" (лен на семена) "в г. Ростове... Здешние крестьяне чрезвычайно внимательно относятся к выбору семян" ("Сельская община, кустарные промыслы и земледельческое хозяйство Юрьевского уезда Владимирской губ.". М. 1884, стр. 86-89). В земско-статистическом сборнике по Тверской губ. (т. XIII, в. 2) отмечается, что "важнейшие хлеба яровых полей, ячмень и овес, уступают место картофелю и льну" (с. 151); в некоторых уездах лен занимает от 1/3 до ¾ ярового поля, например в Зубцовском, Кашинском и др., "в которых льноводство приняло ясно выраженный спекулятивный характер промысла" (с. 145), развиваясь особенно сильно на арендуемых новинах и перелогах. При этом наблюдают, что в одних губерниях, где есть еще свободные земли (новины, пустыри, участки, очищаемые от леса), льноводство особенно расширяется, а в некоторых издавна льноводческих губерниях "культура льна или остается в прежних размерах, или даже уступает вновь вводимой, например, культуре корнеплодов, овощей и т. п." ("Вестн. Фин.", 1898, № 6, с. 376, и 1897, № 29), т. е. уступает место другим видам торгового земледелия.

Что касается до вывоза льна за границу, то в первые два десятилетия после реформы он возрастал замечательно быстро: с 4,6 млн. пуд. в среднем за 1857- 1861 гг. до 8,5 млн. пуд. в 1867-1871 гг. и до 12,4 млн. пуд. в 1877-1881 гг., но затем вывоз как бы останавливается на прежней величине, составляя в среднем за 1894-1897 гг. 13,3 млн. пуд.<<35>> Развитие торгового льноводства вело, естественно, к обмену не только между земледелием и промышленностью (продажа льна и покупка фабрикатов), но и к обмену между разными видами торгового земледелия (продажа льна и покупка хлеба). Вот данные об этом интересном явлении, которое наглядно показывает, что внутренний рынок для капитализма создается не только отвлечением населения от земледелия к промышленности, но и специализацией торгового земледелия:<<36>>

 

Периоды

Движение грузов по железной дороге в Псковскую ("льняную") губернию и из нее. (Средние величины в тыс. пудов)

 

Вывезено льна

Ввезено зерна и муки

1860-1861

255,9

43,4

1863-1864

551,1

464,7

1865-1866

793,0

842,6

1867-1868

1053,2

1157,3

1869-1870

1406,9

1809,3

 

Как же отзывается этот рост торгового льноводства на крестьянстве, которое, как известно, является главным производителем льна?<<37>> "Проезжая по Псковской губернии, присматриваясь к ее экономическому быту, нельзя не заметить, что рядом с редкими крупными богатыми единицами, селами и деревнями, стоят крайне бедные единицы; эти крайности составляют характеристическую черту хозяйственной жизни льняного районам. "Посевы льна приняли азартное направление", и "большая часть" дохода от льна "остается у скупщиков и у тех, кто отдает землю в аренду под лен" (Строкин, 22-23). Разорительные арендные цены представляют из себя настоящую "денежную ренту" (см. выше), и масса крестьян находится "в полной и безнадежной зависимости" (Строкин, ibid.) от скупщиков. Господство торгового капитала сложилось в этой местности издавна,<<38>> и отличие пореформенной эпохи состоит в гигантской концентрации этого капитала, в подрыве монопольного характера прежних мелких скупщиков, в образовании "льняных контор", которые забрали в свои руки всю торговлю льном. "Значение льноводства, - говорит г. Строкин о Псковской губ., - выражается... в сосредоточении капиталов в нескольких руках" (с. 31). Превращая льноводство в азартную игру, капитал разорял массы мелких земледельцев, которые ухудшали качество льна, истощали землю, доходили до сдачи наделов и в конце концов увеличивали число "отхожих" рабочих. Незначительное же меньшинство зажиточных крестьян и торговцев получило возможность - и было поставлено конкуренцией в необходимость - вводить технические усовершенствования. Стали распространяться льномяльные машины Кутэ, как ручные (ценою до 25 руб.), так и конные (втрое дороже). В 1869 г. в Псковской губ. считалось только 557 этих машин, а в 1881 г. - 5710 (4521 ручная и 1189 конных).<<39>> "В настоящее время, - читаем в "Ист.-стат. обзоре", - каждая исправная крестьянская семья, занимающаяся льноводством, имеет ручную машину Кутэ, которая получила даже название "псковской мяльной машины"" (l. c., 82-83). В каком отношении стоит это меньшинство "исправных" хозяев, заводящих машины, к остальному крестьянству, - мы уже видели во II главе. Вместо первобытных трещоток, очищавших семя крайне дурно, Псковское земство стало вводить усовершенствованные зерноочистительные машины (триера), и "более зажиточные крестьяне-промышленники" находят уже выгодным сами покупать эти машины и отдавать их за плату льноводам ("Вестн. фин.", 1897, № 29, стр. 85). Более крупные скупщики льна устраивают сушильни, прессы, нанимают рабочих для сортировки и трепания льна (см. пример у г. В. Пругавина, l. c., 115). Наконец, необходимо добавить, что обработка льняного волокна требует особенно много рабочих рук: считают, что возделывание 1 десятины льна требует 26 рабочих дней собственно земледельческих и 77 дней на изготовление волокна из соломы ("Ист.-стат. обзор", 72). Поэтому развитие льноводства ведет, с одной стороны, к большей занятости зимнего времени земледельца; с другой стороны, к образованию спроса на наемный труд со стороны тех помещиков и зажиточных крестьян, которые занимаются посевами льна (см. пример тому в гл. III, § VI).

Итак, и в районе льноводства рост торгового земледелия ведет к господству капитала и к разложению крестьянства. Громадной задержкой этого последнего процесса являются, несомненно, разорительно высокие арендные цены на землю,<<40>> давление торгового капитала, прикрепление крестьян к наделу и высота платежей за надельную землю. Поэтому, чем шире будет развиваться покупка земли крестьянами<<41>> и промысловый отход,<<42>> распространение усовершенствованных орудий и приемов земледелия, - тем быстрее торговый капитал будет вытесняться промышленным капиталом, тем быстрее пойдет образование сельской буржуазии из крестьянства и вытеснение отработочной системы помещичьего хозяйства капиталистическою.

 

VII. ТЕХНИЧЕСКАЯ ОБРАБОТКА СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННЫХ ПРОДУКТОВ

Выше мы имели уже случай заметить (гл. I, § I), что сельскохозяйственные писатели, разделяя системы сельского хозяйства по главному рыночному продукту, относят к особому типу заводскую или техническую систему хозяйства. Сущность ее состоит в том, что земледельческий продукт, прежде чем идти на потребление (личное или производительное), подвергается технической переработке. Заведения, производящие эту переработку, либо составляют часть тех самых хозяйств, в которых добывается сырой продукт, либо принадлежат особым промышленникам, скупающим продукт у сельских хозяев. В политико-экономическом отношении различие между обоими этими типами несущественно. Рост сельскохозяйственных технических производств имеет очень важное значение в вопросе о развитии капитализма. Во-1-х, этот рост представляет из себя одну из форм развития торгового земледелия и притом именно такую форму, которая с особенной рельефностью показывает превращение земледелия в одну из отраслей промышленности капиталистического общества. Во-2-х, развитие технической обработки сельскохозяйственных продуктов бывает обыкновенно неразрывно связано с техническим прогрессом сельского хозяйства: с одной стороны, уже самое производство сырья для переработки требует нередко улучшения земледелия (например, посев корнеплодов); с другой стороны, отбросы, получаемые при обработке, нередко утилизируются для земледелия, повышая его успешность, восстановляя хотя отчасти то равновесие, ту взаимозависимость между земледелием и промышленностью, в нарушении которых состоит одно из самых глубоких противоречий капитализма.

Мы должны, следовательно, теперь охарактеризовать развитие технических сельскохозяйственных производств в пореформенной России.

 

1) Винокурение

Мы рассматриваем здесь винокурение только с точки зрения сельского хозяйства. Поэтому нам нет надобности рассказывать о том, как быстро шла концентрация винокурения на крупных заводах (отчасти вследствие требований акцизной системы), как быстро прогрессировала заводская техника, удешевляя производство, как рост акциза обгонял это удешевление и своей непомерной величиной задерживал рост потребления и производства.

Приводим данные о "сельскохозяйственном" винокурении во всей Российской империи:<<43>>

 

Винокуренные заводы в 1896/97 г.

Число заводов

Выкурено спирта, тысяч ведер

Сельскохозяйственные

1474

1878

13521

24331

Смешанные

404

10810

Промышленные

159

 

5457

 

Всего

2037

29788

Таким образом, более 9/10 всего числа винокуренных заводов (дающих более 4/5 всего производства) непосредственно связаны с сельским хозяйством. Представляя из себя крупные капиталистические предприятия, эти заводы придают такой же характер и всем тем помещичьим хозяйствам, в которых они устроены (винокуренные заводы принадлежат почти исключительно помещикам и главным образом дворянам). Рассматриваемый вид торгового земледелия особенно развит в среднечерноземных губерниях, в которых сосредоточено более 1/10 доли всего числа винокуренных заводов в Росс. империи (239 в 1896/97 г., в том числе 225 сельскохозяйственных и смешанных), производящих свыше четвертой части общего количества спирта (7785 тыс. ведер в 1896/97 г., в том числе 6828 на сельскохозяйственных и смешанных заводах). Таким образом, в районе преобладания отработков торговый характер земледелия всего чаще (по сравнению с другими районами) проявляется в выработке водки из хлебов и картофеля. Винокурение из картофеля особенно быстро развивалось в пореформенную эпоху, как видно из следующих данных, относящихся ко всей Росс. империи:<<44>>

 

 

Было употреблено материалов на винокурение в тысячах пудов

Всего хлебных продуктов

В том числе картофеля

% картофеля

В 1867 г.

76925

6950

9,1

Средние

за 10 лет

1873/74-1882/83

1882/83-1891/92

123066

65508

53

128706

79803

62

В 1893/94 г.

150857

15850

76

В 1896/97 г.

144038

101993

70,8

Таким образом, при общем увеличении количества перекуриваемых хлебных припасов вдвое, количество перекуриваемого картофеля возросло раз в 15. Этот факт наглядно подтверждает вышеустановленное (§ I этой главы) положение, что громадный рост посевов и сбора картофеля означает рост именно торгового и капиталистического земледелия, наряду с повышением техники земледелия, с заменой трехполья многопольным севооборотом и т. д.<<45>> Район наибольшего развития винокурения отличается также и наибольшей (в русских губерниях, т. е. не считая прибалтийских и западных губерний) величиной чистого сбора картофеля по расчету на 1 душу населения. Так, в северочерноземных губерниях эта величина составляла в периоды 1864-1866, 1870-1879 и 1883-1887 гг. - 0,44-0,62-0,60 четверти,<<#1>> тогда как для всей Евр. России (50 губерний) соответствующие цифры были: 0,27-0,43- 0,44 четверти. Еще в начале 80-х годов "Ист.-стат. обзор" отмечал, что "область, в которой замечается наибольшее расширение культуры картофеля, обнимает все губернии средней и северной части черноземной полосы, губернии поволжские и заволжские и средние нечерноземные" (l. c., с. 44).<<46>>

Расширение культуры картофеля помещиками и зажиточными крестьянами означает увеличение спроса на наемный труд; возделывание десятины картофеля поглощает значительно большее количество труда,<<47>> чем возделывание десятины зерновых хлебов, а употребление машин развито, например, в среднечерноземном районе еще очень слабо. Таким образом, если число рабочих, занятых собственно винокуренным производством, уменьшалось,<<48>> то, с другой стороны, вытеснение отработков капиталистической системой хозяйства с культурой корнеплодов повышало спрос на сельских поденщиков.

 

2) Свеклосахарное производство

Переработка свекловицы в сахар еще сильнее сконцентрирована в крупных капиталистических предприятиях, чем винокурение, и составляет принадлежность точно так же помещичьих (и главным образом дворянских) имений. Главный район этого производства - юго-западные, затем южночерноземные и среднечерноземные губернии. Площадь посевов свекловицы составляла в 60-х годах около 100 тыс. дес.,<<49>> в 70-х - около 160 тыс. дес.,<<50>> в 1886-1895 гг. - 239 тыс. дес.,<<51>> в 1896-1898 гг. - 369 тыс. дес.,<<52>> в 1900 г. - 478 778 дес., в 1901 г. - 528 076 дес. ("Торг.-Пром. Газета", 1901 г., № 123), в 1905/06 г. - 483 272 дес. ("Вестн. Фин.", 1906, № 12). След., за пореформенный период размеры посевов возросли более чем в пять раз, Еще несравненно быстрее возрастало количество собираемой и обрабатываемой свекловицы: в среднем за 1860-1864 гг. было переработано в империи 4,1 млн. берковцев свекловицы, в 1870-1874 гг. - 9,3 млн., в 1875-1879 гг. - 12,8 млн., в 1890-1894 гг. - 29,3 млн., в 1895/96 - 1897/98 гг. - 35 млн. берковцев.<<53>> Количество перерабатываемой свекловицы возросло с 60-х годов более чем в 8 раз. След., в громадной степени повысилась урожайность свеклы, т. е. производительность труда в крупных, капиталистически организованных, имениях.<<54>> Введение в севооборот такого корнеплода, как свекла, неразрывно связано с переходом к более совершенной системе полеводства, с улучшением обработки земли и корма скота и т. д. "Обработка почвы под свеклу, - читаем в "Ист.-стат. обзоре" (т. I), - вообще довольно многосложная и трудная, доведена у нас во многих свекловичных хозяйствах до высокой степени совершенства, особенно же в юго-западных и привислинских губерниях. Для обработки употребляются в разных местностях различные, более или менее совершенные орудия и плуги; в отдельных же случаях введено в употребление даже паровое паханье" (стр. 109).

Этот прогресс крупного капиталистического земледелия связан с весьма значительным увеличением спроса на сельскохозяйственных наемных рабочих, батраков и особенно поденщиков, причем женский и детский труд применяется особенно широко (ср. "Ист.-стат. обзор", II, 32). У крестьян окрестных губерний создался особый вид отхода - отход "в сахар" (ibid., 42). Считают, что полная обработка морга (= 2/3 дес.) свекловицы требует 40 рабочих дней ("Вольнонаемный труд", 72). "Свод материалов о положении сельского населения" (изд. ком-та м-ров) считает, что обработка 1 десятины под свеклой требует при машинной обработке 12, при ручной - 25 мужских рабочих дней, не считая женщин и подростков (стр. X-XI). Таким образом, обработка всех свекловичных посевов в России должна занимать, вероятно, не менее 300 тыс. сельских поденщиков и поденщиц. Но по увеличению числа десятин под свекловицей нельзя еще составить полного представления о спросе на наемный труд, так как некоторые работы оплачиваются с берковца свекловицы. Вот что читаем мы, напр., в "Отчетах и исследованиях по кустарной промышленности в России" (изд. м-ва гос. имуществ, т. II, СПБ. 1894, стр. 82).

"Женское население как города, так и уезда" (речь идет о городе Кролевце Черниговской губернии) "дорожит работой на свекловичных полях; осенью за чистку свекловицы платят по 10 коп. с берковца, две женщины очищают от шести до десяти берковцев в день, но некоторые договариваются на уход во время произрастания: полотье и окучиванье; тогда за полный уход с выкопкою и очисткою получают по 25 коп. с берковца очищенной свекловицы". Положение рабочих на свекловичных, плантациях - самое тяжелое. Напр., в "Врачебной хронике Харьковской губернии" (1899, сент., цит. по "Рус. Вед.", 1899, № 254) приведен "ряд более чем печальных фактов о положении работающих на бурачных плантациях. Так, земский врач Подольский из слободы Котельвы, Ахтырского уезда, пишет: "Осенью начало развития тифа обыкновенно замечается у молодежи, работающей на бурачных плантациях зажиточных крестьян. Сараи, назначенные для отдыха и ночлега рабочих, содержатся у подобных плантаторов весьма грязно, солома, на которой спят, к концу работы превращается буквально в навоз, так как никогда не меняется: здесь-то и развивается очаг заразы. Приходилось сразу констатировать 4-5 больных тифом, привезенных из одной и той же плантации". По мнению этого же врача, "главный контингент сифилитиков является с бураков". Совершенно основательно г. Фейнберг замечает, что, "не уступая по своим вредным влияниям как на самих рабочих, так и на окрестное население работе на фабриках, работа на плантациях особенно гибельна тем, что ею заняты массы женщин и подростков и что рабочие здесь лишены самой элементарной защиты общества и государства"; ввиду сказанного автор всецело присоединяется ко мнению доктора Романенко, выраженному на VII съезде врачей Харьковской губ., что "при издании обязательных постановлений следует также озаботиться о положении рабочих на свекловичных плантациях. Рабочие эти лишены самого необходимого, живут по месяцам под открытым небом, питаются из общего котла".

Таким образом, рост производства свеклы в громадных размерах повышал спрос на сельских рабочих, превращая окрестное крестьянство в сельский пролетариат. Увеличение числа сельских рабочих лишь в незначительной степени ослаблялось небольшим уменьшением числа рабочих, занятых собственно свеклосахарным производством.<<55>>

 

3) Картофельно-крахмальное производство

От технических производств, составляющих исключительное достояние помещичьих хозяйств, переходим к таким, которые доступны более или менее крестьянству. Сюда относится прежде всего переработка картофеля (отчасти и пшеницы и других хлебов) в крахмал и патоку. Крахмальное производство особенно быстро возрастало в пореформенную эпоху вследствие громадного роста текстильной промышленности, предъявляющей спрос на крахмал. Район распространения этого производства - главным образом нечерноземные, промышленные, отчасти северночерноземные губернии. "Ист.-стат. обзор" (т. II) считает, что в половине 60-х годов было около 60 заводов с суммой производства около 270 тыс. руб., а в 1880 г. - 224 завода с суммой производства 1317 тыс. руб. В 1890 г. по "Указателю фабрик и заводов" считалось 192 завода с 3418 рабочими и суммой производства 1760 тыс. руб.<<56>> "Крахмальное производство в последние 25 лет увеличилось в 4½ раза по числу заводов, - говорится в "Ист.-стат. обзоре", - и в 10¾ раз по сумме вырабатываемого продукта; тем не менее производительность эта далеко не покрывает спрос на крахмал" (стр. 116), - о чем свидетельствует рост привоза крахмала из-за границы. Анализируя погубернские данные, "Ист.-стат. обзор" приходит к выводу, что картофельно-крахмальное производство имеет у нас (в противоположность пшенично-крахмальному) сельскохозяйственный характер, будучи сосредоточено в руках крестьян и помещиков. "Обещая широкое развитие" в будущем, "оно и теперь приносит нашему сельскому населению хорошие выгоды" (126).

Мы сейчас увидим, кто получает эти выгоды. Но сначала заметим, что в развитии крахмального производства необходимо отличать два процесса: с одной стороны, появление новых мелких заводиков и рост крестьянского производства, с другой стороны, концентрацию производства на крупных паровых фабриках. Напр., в 1890 г. было 77 паровых заводов, сосредоточивающих 52% всего числа рабочих и 60% суммы производства. Из этих заводов только 11 основаны до 1870 года, 17 - в 70-х годах, 45 - в 80-х годах и 2- в 1890 году ("Указатель" г. Орлова).

Чтобы ознакомиться с экономикой крестьянского производства крахмала, обратимся к местным исследованиям. В Московской губ. в 1880/81 г. крахмальный промысел обнимал 43 селения в 4-х уездах.<<57>> Число заведений определялось в 130 с 780 рабочими и с производством не менее 137 тыс. руб. Распространился промысел главным образом после реформы, причем техника его постепенно прогрессировала, образовывались более крупные заведения, требующие большого основного капитала и отличающиеся высшей производительностью труда. Ручные терки были заменены улучшенными, затем появились конные приводы и, наконец, был введен барабан - аппарат, значительно улучшивший и удешевивший производство. Вот обработанные нами данные подворной переписи "кустарей" по размерам заведений:

 

Разряды заведений<<58>>

Число заведений

Число рабочих

Рабочих на 1 заведение

Средне число рабочих недель

Сумма производства в рублях

семейных

наемных

всего

семейных

наемных

всего

всего

На 1 заведение

На 1 раб. в 4 недели

мелкие

15

30

45

75

2

3

5

5,3

12636

842

126

Средние

42

96

165

261

2,2

4

6,2

5,5

55890

1331

156

Крупные

11

26

67

93

2,4

6

8,4

6,4

61282

5571

416

Итого

68

152

277

429

2,2

4,1

6,3

5,5

129808

1908

341

Итак, мы имеем здесь мелкие капиталистические заведения, в которых, по мере расширения производства, увеличивается употребление наемного труда и повышается производительность труда. Крестьянской буржуазии эти заведения доставляют значительную прибыль, повышая также технику земледелия. Но положение рабочих на этих заводиках весьма неудовлетворительно вследствие крайне антигигиеничных условий работы и продолжительного рабочего дня.<<59>>

Земледелие тех крестьян, которые имеют "терочные" заведения, поставлено в очень благоприятные условия. Посевы картофеля (на надельной и главным образом на арендованной земле) доставляют значительно больший доход, чем посевы ржи и овса. Чтобы расширить свое хозяйство, заводчики усиленно снимают наделы крестьянской бедноты. Например, в деревне Цыбино (Бронницкого уезда) 18 крахмалозаводчиков (из 105 живущих в селении хозяев) арендуют наделы у крестьян, ушедших на заработки, а равно и у безлошадных, присоединяя таким образом к своим 61 наделу еще 133 взятых в аренду надела; у них сосредоточено всего 194 надела, т. е. 44,5% всего числа наделов в этом селении. "Совершенно те же явления, - читаем в сборнике, - встречаются и в других селениях, в которых более или менее развит крахмальный промысел" (l. c., 42).<<60>> Крахмалозаводчики держат вдвое более скота, чем остальные крестьяне: в среднем на 1 двор по 3,5 лошади и 3,4 коровы против 1,5 лошади и 1,7 коровы у местных крестьян вообще. Из 68-ми заводчиков (охваченных подворной переписью) 10 имеют купчую землю, 22 арендуют вненадельную землю и 23 - надельную. Одним словом, это - типичные представители крестьянской буржуазии.

Совершенно аналогичные отношения представляет крахмальный промысел в Юрьевском уезде Владимирской губернии (В. Пругавин, l. c., с. 104 и сл.). И здесь заводчики ведут производство главным образом при помощи наемного труда (из 128 рабочих, на 30 заводах, -86 наемных); и здесь заводчики стоят несравненно выше массы по своему скотоводству и земледелию, причем картофельную мязгу они утилизируют на корм скоту. Среди крестьян появляются даже настоящие фермеры. Г-н Пругавин описывает хозяйство одного крестьянина, который имеет крахмальный завод (ценою около 1½ тыс. руб.), с 12 наемными рабочими. Картофель он производит в своем хозяйстве, которое расширено при помощи аренды. Севооборот семипольный, с посевом клевера. Для земледелия имеются 7-8 работников, нанимаемых с весны до осени ("концевых"). Мязга идет на корм скоту, а промывными водами хозяин намерен поливать поля.

Г-н В. Пругавин уверяет, что этот завод находится "совершенно в исключительных условиях". Конечно, во всяком капиталистическом обществе сельская буржуазия всегда будет составлять незначительное меньшинство сельского населения и в этом смысле будет, если хотите, "исключением". Но от этого наименования не устранится тот факт, что и в районе крахмального производства и во всех других районах торгового земледелия в России происходит образование класса сельских предпринимателей, которые организуют капиталистическое земледелие.<<61>>

 

4) Маслобойное производство

Выделка масла из льна, конопли, подсолнечника и пр. тоже представляет из себя нередко сельскохозяйственное техническое производство. О развитии маслобойного производства в пореформенную эпоху можно судить по тому, что в 1864 г. сумма маслобойного производства определялась в 1619 тыс. руб., в 1879 г. - в 6486 тыс. руб., а в 1890 г. - в 12 232 тыс. руб.<<62>> И в этом производстве наблюдается двоякий процесс развития: с одной стороны, в деревнях возникают мелкие крестьянские маслобойки (иногда и помещичьи), производящие продукт на продажу. С другой стороны, развиваются крупные паровые заводы, концентрирующие производство и вытесняющие мелкие заведения.<<63>> Нас интересует здесь только сельскохозяйственная переработка масличных растений. "Владельцы конопляных маслобоек, - читаем в "Ист.-стат. обзоре" (т. II), - принадлежат к зажиточным представителям "крестьянства", особенно ценят они маслобойное производство ради возможности получить отличный корм для скота (выжимки). Г-н Пругавин (l. c.), отмечая "широкое развитие производства масла из льняного семени" в Юрьевском уезде Владимирской губ., констатирует, что крестьяне получают от него "не мало выгод" (стр. 65-66), что сельское хозяйство и скотоводство крестьян, имеющих маслобойные заводы, стоит значительно выше, чем у массы крестьянства, причем некоторые маслобойщики прибегают также и к найму сельских рабочих (l. c., таблицы, стр. 26-27, 146-147). Пермская кустарная перепись 1894/95 г. показала точно так же, что у кустарей-маслобойщиков сельское хозяйство стоит гораздо выше, чем у массы (более крупные посевы, значительно больше скота, лучшие урожаи и пр.), и что это улучшение земледелия сопровождается наймом сельских рабочих.<<64>> В Воронежской губ. в пореформенную эпоху получили особое распространение торговые посевы подсолнечника, перерабатываемого на местных маслобойнях в масло. В 70-х годах считали в России около 80 тыс. дес. под подсолнечником ("Ист.-стат. обзор", I), в 80-х - около 136 тыс. дес., принадлежавших на 2/3 крестьянам. "С тех пор, однако, судя по некоторым данным, посевная площадь этого растения значительно увеличилась - местами на 100 и даже более процентов" ("Произв. силы", I, 37). "В одной слободе Алексеевке" (Бирюченского уезда Воронежской губ.), - читаем в "Ист.-стат. обзоре", ч. II, - "насчитывается более 40 маслобоек, да и сама Алексеевка разбогатела только благодаря подсолнуху и превратилась из жалкой деревушки в богатое село, с домами и лавками, крытыми железом" (стр. 41). Как отразилось это богатство крестьянской буржуазии на массе крестьянства, - видно из того, что в 1890 г. в слободе Алексеевке из 2273 приписных семей (с 13 386 душ об. пола) 1761 не имели рабочего скота, 1699 не имели инвентаря, 1480 не обрабатывали земли, и только 33 семьи не занимались промыслами.<<65>>

Вообще следует заметить, что крестьянские маслобойки фигурируют обыкновенно, при земских подворных переписях, в числе тех "торгово-промышленных заведений", о распределении и роли которых мы уже говорили во II главе.

 

5) Табаководство

В заключение приведем краткие указания о развитии табаководства. В среднем за 1863-1867 гг. в России собиралось 1923 тыс. пуд. с 32 161 дес.; в 1872-1878 гг.- 2783 тыс. пуд. с 46 425 дес.; в 80-х годах 4 млн. пудов с 50 тыс. дес.<<66>> Число плантаций определялось за те же периоды в 75-95-650 тысяч, что указывает, по-видимому, на весьма значительное возрастание числа мелких земледельцев, втянутых в торговое земледелие этого вида. Возделывание табака требует значительного числа рабочих. Среди видов земледельческого отхода отмечают поэтому отход на табачные плантации (особенно в губернии южной окраины, где культура табака расширялась в последнее время особенно быстро). В литературе было уже указано, что положение рабочих на табачных плантациях - самое тяжелое.<<67>>

По вопросу о табаководстве, как отрасли торгового земледелия, мы имеем особенно подробные и интересные данные в "Обзоре табаководства в России" (вып. II и III. СПБ. 1894, печат. по распор. д-та земледелия). Г-н В. С. Щербачев, описывая табаководство в Малороссии, приводит замечательно точные сведения по трем уездам Полтавской губ. (Прилукскому, Лохвицкому и Роменскому). Эти сведения, собранные автором и обработанные стат. бюро Полтавской губ. зем. управы, охватывают 25 089 сеющих табак крестьянских хозяйств по всем этим трем уездам, с площадью посева под табаком в 6844 дес. и под хлебами в 146 774 дес. Распределение этих хозяйств следующее:

 

Три уезда Полтавской губ. (1888 г.)

Группы хозяйств по размеру хлебных посевов

Число хозяйств

У них посева в десятинах

Под табаком

Под хлебами

Менее 1 дес.

2231

374

448

От 1-3 "

7668

895

13 974

" 3-6 "

8856

1482

34 967

" 6-9 "

3319

854

22 820

Более 9 "

3015

3239

74 565

Всего

25 089

6844

146 774

Мы видим громадную концентрацию и табачных и хлебных посевов в руках капиталистических хозяйств. Менее одной восьмой хозяйств (3 тысячи из 25) сосредоточивают более половины всех хлебных посевов (74 тыс. из 147), имея в среднем почти по 25 дес. на хозяйство. Из табачных посевов в руках этих хозяйств почти половина (3,2 тыс. из 6,8 тыс.), причем в среднем на 1 хозяйство приходится более чем по десятине табачных посевов, тогда как во всех остальных группах величина табачных посевов не превышает одной - двух десятых десятины на двор.

Г-н Щербачев дает, кроме того, данные о группировке тех же хозяйств по размерам табачных посевов:

 

Группы табачных плантаций

Число плантаций

Табачных посевов, десятин

0,01 дес. и менее

2919

 

30

 

От 0,01 до 0,10 дес.

9078

 

492

 

" 0,10 " 0,25 "

5989

 

931

 

" 0,25 " 0,50 "

4330

 

1246

 

" 0,50 " 1,00 "

1834

 

2773

1065

 

4145

" 1,00 " 2,00 "

615

720

" 2,00 и свыше

324

2360

Всего

25 089

 

6844

 

Отсюда видно, что концентрация табачных посевов значительно сильнее, чем концентрация посевов хлебных. Отрасль специально-торгового земледелия данной местности более сосредоточена в руках капиталистов, чем земледелие вообще. В руках 2773 хозяйств из 25 тыс. сосредоточено 4145 дес. табачных посевов из 6844, т. е. более трех пятых. 324 крупнейших табаковода (немного более одной десятой общего числа табаководов) имеют 2360 дес. посева табака, т. е. свыше трети общего числа. В среднем это дает на 1 хозяйство свыше 7 десятин посева табака. Чтобы судить о том, какого типа должно быть это хозяйство, напомним, что культура табака требует очень большого числа рабочих рук. Автор рассчитывает, что на 1 десятину требуется не менее двух рабочих на срок от 4 до 8 летних месяцев, смотря по сорту табака.

Владелец семи десятин табачного посева должен иметь, след., не менее 14 рабочих, т. е. несомненно должен строить хозяйство на наемном труде. Некоторые сорта табака требуют не двух, а трех сроковых работников на 1 десятину и, кроме того, добавочной работы поденщиков. Одним словом, мы с полной наглядностью видим, что, чем более торговым становится земледелие, тем развитее капиталистическая его организация.

Преобладание мелких и мельчайших хозяйств в числе табаководов (11 997 хозяйств из 25 089 имеют посев до одной десятой десятины) нисколько не опровергает капиталистической организации этой отрасли торгового земледелия, ибо в руках этой массы мельчайших хозяйств ничтожная доля производства (у 11 997, т. е. почти половины хозяйств, всего 522 дес. из 6844, т. е. менее одной десятой). Равным образом и "средние" цифры, которыми так часто ограничиваются, не дают представления о деле (в среднем, на 1 хозяйство приходится немногим более ¼ десятины под табаком).

В отдельных уездах развитие капиталистического земледелия и концентрация производства еще сильнее. Напр., в Лохвицком уезде 229 хозяйств из 5957 имеют по 20 и более десятин хлебных посевов. У этих хозяев 22 799 дес. хлеба из всего числа 44 751, т. е. более половины. Каждый хозяин имеет почти по 100 дес. посева. Из табачных посевов у них 1126 дес. из 2003 дес. А если взять группировку по размерам табачных посевов, то в этом уезде имеем 132 хозяина из 5957 с двумя и более десятин под табаком. У этих 132 хозяев 1441 дес. под табаком из 2003, т. е. 72%, более чем по десять десятин под табаком на 1 хозяйство. На другом полюсе в том же Лохвицком уезде имеем 4360 хозяйств (из 5957), имеющих до 1/10 дес. табака, а всего 133 десятины из 2003, т. е. 6%.

Понятно само собою, что капиталистическая организация производства сопровождается здесь сильнейшим развитием торгового капитала и всяческой эксплуатации вне сферы производства. Мелкие табаководы не имеют сараев для сушки табака, не имеют возможности дать продукту ферментироваться (выбродить) и продать его (через 3-6 недель) в готовом виде. Они сбывают его неготовым за полцены скупщикам, которые сами нередко сеют табак на арендованных землях. Скупщики "всячески прижимают мелких плантаторов" (стр. 31 цит. издания). Торговое земледелие - торговое капиталистическое производство, это соотношение можно явственно проследить (если только уметь выбрать правильные приемы) и в данной отрасли сельского хозяйства.

 

VIII. ПРОМЫШЛЕННОЕ ОГОРОДНИЧЕСТВО И САДОВОДСТВО; ПОДГОРОДНОЕ ХОЗЯЙСТВО

С падением крепостного права "помещичье садоводство", которое было развито в довольно значительной степени, "сразу и быстро пришло в упадок почти во всей России".<<68>> Проведение железных дорог изменило дело, дав "громадный толчок" развитию нового, коммерческого садоводства, и произвело "полный поворот к лучшему" в данной отрасли торгового земледелия.<<69>> С одной стороны, привоз дешевых плодов с юга подрывал садоводство в прежних центрах его распространения,<<70>> - с другой стороны, промышленное садоводство развивалось, например, в губерниях Ковенской, Виленской, Минской, Гродненской, Могилевской, Нижегородской наряду с расширением рынков сбыта.<<71>> Г-н В. Пашкевич указывает, что исследование состояния плодоводства в 1893/94 г. показало значительное развитие его как промышленной отрасли в последнее десятилетие, увеличение спроса на садовников и садовых рабочих и т. д.<<72>> Статистические данные подтверждают эти отзывы: перевозка фруктов по русским железным дорогам возрастает;<<73>> ввоз фруктов из-за границы, возраставший в первое десятилетие после реформы, уменьшается.<<74>>

Само собою разумеется, что торговое огородничество, дающее предметы потребления для несравненно больших масс населения, чем садоводство, развивалось еще быстрее и еще шире. Промышленные огороды достигают значительного распространения, во-1-х, около городов;<<75>> во-2-х, около фабричных и торгово-промышленных поселков,<<76>> а также по линиям железных дорог; в-3-х, в отдельных селениях, разбросанных по всей России и получивших известность по производству огородных овощей.<<77>> Необходимо заметить, что спрос на этого рода продукты предъявляет не только индустриальное, но и земледельческое население: напомним, что по бюджетам воронежских крестьян расход на овощи составляет 47 коп. на 1 душу населения, причем больше половины этого расхода идет на покупные продукты.

Чтобы ознакомиться с теми общественно-экономическими отношениями, которые складываются в торговом земледелии этого вида, надо обратиться к данным местных исследований об особенно развитых районах огородничества. Под Петербургом, например, широко развито парниковое и тепличное огородничество, заведенное пришлыми огородниками из ростовцев. Число парниковых рам считается у крупных огородников тысячами, у средних - сотнями. "Некоторые крупные огородники заготовляют кислую капусту для поставки в войска десятками тысяч пудов".<<78>> По данным земской статистики, в Петербургском уезде из местного населения 474 двора занято огородничеством (ок. 400 руб. дохода на 1 двор) и 230 - садоводством. Капиталистические отношения развиты очень широко, как в форме торгового капитала ("промысел подвергается жесточайшей эксплуатации барышников"), так и в форме найма рабочих. В пришлом населении, например, насчитано 115 хозяев-огородников (доход свыше 3-х тыс. руб. на 1 хозяина) и 711 рабочих-огородников (доход по 116 руб.).<<79>>

К таким же типичным представителям сельской буржуазии принадлежат и подмосковные крестьяне-огородники. "По приблизительному расчету, на московские рынки поступает ежегодно свыше 4-х миллионов пудов овощей и зелени. Некоторые села ведут крупную торговлю кислыми овощами: Ногатинская волость продает около 1 миллиона ведер кислой капусты на фабрики в казармы, отправляя даже в Кронштадт... Торговые огороды распространены во всех московских уездах, преимущественно поблизости городов и фабрик".<<80>> "Рубка капусты производится наемными рабочими, приходящими из Волоколамского уезда" ("Ист.-стат. обзор", I, стр. 19).

Совершенно однородны отношения в известном районе огородничества в Ростовском уезде Ярославской губ., обнимающем 55 огородных сел, Поречье, Угодичи и др. Вся земля, кроме выгона и лугов, занята здесь издавна огородами. Сильно развита техническая переработка овощей - консервное производство.<<81>> Вместе с продуктом земли обращается в товар и сама земля, и рабочая сила. Несмотря на "общину", неравномерность землепользования, например, в селе Поречье очень велика: у одного на 4 души - 7 "огородов", у другого на 3 души - 17; объясняется это тем, что коренных переделов здесь не бывает; бывают только частные переделы, причем крестьяне "свободно меняются" своими "огородами" и "делками" ("Обзор Яросл. губ.", 97-98).<<82>> "Большая часть полевых работ... исполняется поденщиками и поденщицами, которых в летнее рабочее время много приходит в Поречье, как из соседних селений, так и из соседних губерний" (ibid., 99). Во всей Ярославской губ. считают 10 322 человека (из них 7689 ростовцев), занятых "сельскохозяйственным я огородным" отхожими промыслами - т. е. в большинстве случаев наемных рабочих данной профессии.<<83>> Вышеприведенные данные о приходе сельских рабочих в столичные губернии. Ярославскую и т. д. должны быть поставлены в связь с развитием не одного молочного хозяйства, но также и торгового огородничества.

К огородничеству же относится тепличное выращивание овощей - промысел, который быстро развивается среди зажиточных крестьян Московской и Тверской губернии.<<84>> В первой губернии перепись 1880-81 г. насчитала 88 заведений с 3011 рамами; рабочих было 213, из них наемных 47 (22,6%); сумма производства - 54 400 руб. Средний тепличник должен был вложить в "дело" не менее 300 руб. Из 74-х хозяев, о которых даны подворные сведения, 41 имеют купчую землю и столько же арендуют землю; на 1 хозяина приходится по 2,2 лошади. Ясно отсюда, что тепличный промысел доступен только представителям крестьянской буржуазии.<<85>>

На юге России к рассматриваемому виду торгового земледелия относится также промышленное бахчеводство. Приведем краткие указания на его развитие в одном из районов, описанном в интересной статье "Вестн. Фин." (1897, № 16) о "промышленном производстве арбузов". Возникло это производство в селе Быкове (Царевского уезда Астраханской губ.) в конце 60-х и начале 70-х годов. Продукт, шедший сначала лишь в Поволжье, направился с проведением жел. дорог в столицы. В 80-х годах производство "увеличилось по крайней мере в 10 раз", благодаря громадным барышам (150-200 руб. на 1 дес.), которые получали инициаторы дела. Как истые мелкие буржуа, они всячески старались помешать увеличению числа производителей, с величайшей тщательностью охраняя от соседей "секрет" нового прибыльного занятия. Разумеется, все эти героические усилия "мужика-землепашца"<<86>> удержать "роковую конкуренцию"<<87>> оказались бессильными, и производство далеко разошлось и по Саратовской губ. и по Донской области. Падение хлебных цен в 90-х годах дало особенный толчок производству, "заставив местных земледельцев искать выхода из затруднительного положения в плодосменных системах посева".<<88>> Расширение производства сильно повышало спрос на наемный труд (обработка бахчей требует весьма значительного количества труда, так что возделывание одной десятины стоит 30-50 руб.), и еще сильнее повышало прибыль предпринимателей и земельную ренту. Около станции "Лог" (Грязе-Царицынской ж. д.) было под арбузами в 1884 г. - 20 дес., в 1890 г. - 500-600 дес., в 1896 г. - 1400-1500 дес., и арендная плата за 1 дес. земли повышалась с 30 коп. до 1 р. 50 к. - 2 руб. и до 4-14 руб. за указанные годы. Лихорадочное расширение посевов повело, наконец, в 1896 году к перепроизводству и кризису, которые окончательно санкционировали капиталистический характер данной отрасли торгового земледелия. Цены на арбузы пали до того, что не окупали провоза по ж. д. Арбузы бросали на бахчах, не собирая их. Вкусив гигантских прибылей, предприниматели познакомились теперь и с убытками. Но интереснее всего - то средство, которое они выбрали для борьбы с кризисом: это средство состоит в завоевании новых рынков, в таком удешевлении продукта и жел.-дорожного тарифа, чтобы продукт "из предмета роскоши превратился в предмет потребления для населения" (а на местах производства и в корм для скота). "Промышленное бахчеводство, - уверяют предприниматели, - стоит на пути дальнейшего развития; для дальнейшего роста его, кроме тарифа, нет препятствий. Наоборот, строящаяся ныне Царицынско-Тихорецкая жел. дорога открывает для промышленного бахчеводства новый и значительный район". Какова бы ни была дальнейшая судьба этого "промысла", во всяком случае история "арбузного кризиса" очень поучительна, представляя из себя хотя и маленькую, но зато очень яркую картинку капиталистической эволюции земледелия.

Нам остается еще сказать несколько слов о подгородном хозяйстве. Отличие его от вышеописанных видов торгового земледелия состоит в том, что там все хозяйство приспособлялось к какому-нибудь одному главному, рыночному продукту. Здесь же мелкий земледелец торгует всем понемножку: и своим домом, сдавая его дачникам и квартирантам, и своим двором, и своею лошадью, и всяческими продуктами своего сельского и дворового хозяйства - хлебом, кормом для скота, молоком, мясом, овощами, ягодами, рыбой, лесом и пр., торгует молоком своей жены (питомнический промысел под столицами), добывает деньги самыми разнообразными (не всегда даже удобопередаваемыми) услугами приезжим горожанам<<89>> и т. д., и т. д.<<90>> Полное преобразование капитализмом старинного типа патриархального земледельца, полное подчинение последнего "власти денег" выражается здесь так ярко, что подгородного крестьянина народник обыкновенно выделяет, говоря, что это "уже не крестьянин". Но отличие этого типа от всех предыдущих ограничивается только формой явления. Политико-экономическая сущность того преобразования, которое по всей линии совершает капитализм над мелким земледельцем, везде и повсюду совершенно однородна. Чем быстрее растет число городов, число фабричных и торгово-промышленных селений, число железнодорожных станций, тем шире идет превращение нашего "общинника" в этот тип крестьянина. Не надо забывать сказанного еще Адамом Смитом, именно - что усовершенствованные пути сообщения всякую деревню стремятся превратить в подгородную.<<91>> Медвежьи углы и захолустья, будучи исключением уже теперь, с каждым днем становятся все более и более антикварной редкостью, и земледелец быстрее и быстрее превращается в промышленника, подчиненного общим законам товарного производства.

Заканчивая этим обзор данных о росте торгового земледелия, мы считаем нелишним повторить здесь, что наша задача состояла в рассмотрении главнейших (отнюдь не всех) форм торгового земледелия.

 

IX. ВЫВОДЫ О ЗНАЧЕНИИ КАПИТАЛИЗМА В РУССКОМ ЗЕМЛЕДЕЛИИ

В главах II-IV вопрос о капитализме в русском земледелии был рассмотрен с двух сторон. Сначала мы рассматривали данный строй общественно-экономических отношений в крестьянском и помещичьем хозяйстве - строй, сложившийся в пореформенную эпоху. Оказалось, что крестьянство с громадной быстротой раскалывается на незначительную по численности, но сильную по своему экономическому положению сельскую буржуазию и на сельский пролетариат. В неразрывной связи с этим процессом "раскрестьянивания" стоит переход землевладельцев от отработочной системы хозяйства к капиталистической. Затем мы взглянули на тот же самый процесс с другой стороны; мы взяли за исходный пункт форму превращения земледелия в товарное производство и рассматривали те общественно-экономические отношения, которыми характеризуется каждая главнейшая форма торгового земледелия. Оказалось, что через все разнообразие сельскохозяйственных условий красной нитью проходят те же самые процессы в крестьянском и частновладельческом хозяйстве.

Рассмотрим теперь те выводы, которые вытекают из всех изложенных выше данных.

1) Основная черта пореформенной эволюции земледелия состоит в том, что оно принимает все более и более торговый, предпринимательский характер. По отношению к частновладельческому хозяйству этот факт настолько очевиден, что не требует особых пояснений. По отношению же к крестьянскому земледелию это явление не так легко констатируется, во-1-х, потому, что употребление наемного труда не является безусловно необходимым признаком мелкой сельской буржуазии. Как мы уже заметили выше, под эту категорию подходит всякий мелкий, покрывающий свои расходы самостоятельным хозяйством, товаропроизводитель при том условии, что общий строй хозяйства основан на тех капиталистических противоречиях, которые были рассмотрены во II главе. Во-2-х, мелкий сельский буржуа (и в России, как и в других капиталистических странах) соединяется рядом переходных ступеней с парцелльным "крестьянином" и с сельским пролетарием, наделенным кусочком земли. Это обстоятельство является одною из причин живучести тех теорий, которые не различают в "крестьянстве" сельской буржуазии и сельского пролетариата.<<92>>

2) По самой природе земледелия, превращение его в товарное производство происходит особым путем, не похожим на соответствующий процесс в индустрии. Промышленность обрабатывающая раскалывается на отдельные, совершенно самостоятельные отрасли, посвященные исключительно производству одного продукта или одной части продукта. Земледельческая же промышленность не раскалывается на совершенно отдельные отрасли, а только специализируется на производстве в одном случае - одного, в другом случае - другого рыночного продукта, причем остальные стороны сельского хозяйства приспособляются к этому главному (т. е. рыночному) продукту. Поэтому формы торгового земледелия отличаются гигантским разнообразием, видоизменяясь не только в различных районах, но и в различных хозяйствах. Поэтому при рассмотрении вопроса о росте торгового земледелия никак нельзя ограничиваться огульными данными о всем земледельческом производстве.<<93>>

3) Рост торгового земледелия создает внутренний рынок для капитализма. Во-первых, специализация земледелия вызывает обмен между различными земледельческими районами, между различными земледельческими хозяйствами, между различными земледельческими продуктами. Во-вторых, чем дальше втягивается земледелие в товарное обращение, тем быстрее растет спрос сельского населения на продукты обрабатывающей промышленности, служащие для личного потребления; - тем быстрее, в-третьих, растет спрос на средства производства, ибо при помощи старинных "крестьянских" орудий, построек и пр. и пр. ни мелкий, ни крупный сельский предприниматель не может вести нового, торгового земледелия. Наконец, в-четвертых, создается спрос на рабочую силу, так как образование мелкой сельской буржуазии и переход землевладельцев к капиталистическому хозяйству предполагает образование контингента сельскохозяйственных батраков и поденщиков. Только фактом роста торгового земледелия и можно объяснить то обстоятельство, что пореформенная эпоха характеризуется расширением внутреннего рынка для капитализма (развитие капиталистического земледелия, развитие фабричной промышленности вообще, развитие сельскохозяйственного машиностроения в частности, развитие так наз. крестьянских "земледельческих промыслов", т. е. работы по найму и т. д.).

4) Капитализм в громадной степени расширяет и обостряет среди земледельческого населения те противоречия, без которых вообще не может существовать этот способ производства. Но, несмотря на это, земледельческий капитализм в России, по своему историческому значению, является крупной прогрессивной силой. Во-первых, капитализм превратил земледельца из "государя-вотчинника", с одной стороны, и патриархального, зависимого крестьянина, с другой стороны, в такого же промышленника, как и всякий другой хозяин в современном обществе. До капитализма земледелие было в России господским делом, барской затеей для одних, обязанностью, тяглом - для других, поэтому оно и не могло вестись иначе, как по вековой рутине, необходимо обусловливая полную оторванность земледельца от всего того, что делалось на свете за пределами его деревни. Отработочная система - этот живой остаток старины в современном хозяйстве - наглядно подтверждает такую характеристику. Капитализм впервые порвал с сословностью землевладения, превратив землю в товар. Продукт земледельца поступил в продажу, стал подвергаться общественному учету сначала на местном, затем на национальном, наконец на международном рынке, и таким образом прежняя оторванность одичалого земледельца от всего остального мира была сломана окончательно. Земледельцу волей-неволей, под угрозой разорения, пришлось считаться со всей совокупностью общественных отношений и в его стране и в других странах, связанных всемирным рынком. Даже отработочная система, - которая прежде обеспечивала Обломову верный доход без всякого риска с его стороны, без всякой затраты капитала, без всяких изменений в исконной рутине производства, - оказалась теперь не в силах спасти его от конкуренции американского фермера. Вот почему и к пореформенной России вполне приложимо то, что было сказано полвека тому назад о Западной Европе, именно, что земледельческий капитализм "был той движущей силой, которая втянула идиллию в историческое движение".<<94>>

Во-вторых, земледельческий капитализм впервые подорвал вековой застой нашего сельского хозяйства, дал громадный толчок преобразованию его техники, развитию производительных сил общественного труда. Несколько десятилетий капиталистической "ломки" сделали в этом отношении больше, чем целые века предшествующей истории. Однообразие рутинного натурального хозяйства сменилось разнообразием форм торгового земледелия; первобытные земледельческие орудия стали уступать место усовершенствованным орудиям и машинам; неподвижность старинных систем полеводства была подорвана новыми приемами культуры. Процесс всех этих изменений неразрывно связан с указанным выше явлением специализации земледелия. По самой своей природе капитализм в земледелии (равно как и в промышленности) не может развиваться равномерно: он толкает вперед в одном месте (в одной стране, в одном районе, в одном хозяйстве) одну сторону сельского хозяйства, в другом - другую и т. д. Он преобразует технику в одном случае одних, в другом - других сельскохозяйственных операций, отрывая их от патриархального крестьянского хозяйства или от патриархальных отработков. Так как весь этот процесс идет под руководством капризных, не всегда даже известных производителю требований рынка, то капиталистическое земледелие в каждом отдельном случае (нередко в каждом отдельном районе, иногда даже в каждой отдельной стране) становится более односторонним, однобоким по сравнению с прежним, но зато в общем и целом оно становится неизмеримо более разносторонним и рациональным, чем патриархальное земледелие. Образование особых видов торгового земледелия делает возможными и неизбежными капиталистические кризисы в земледелии и случаи капиталистического перепроизводства, но эти кризисы (как и все вообще капиталистические кризисы) дают еще более сильный толчок развитию мирового производства и обобществления труда.<<95>>

В-третьих, капитализм впервые создал в России крупное земледельческое производство, основанное на употреблении машин и широкой кооперации рабочих. До капитализма производство земледельческих продуктов всегда велось в неизменной, мизерно-мелкой форме, - как в том случае, когда крестьянин работал на себя, так и в том случае, когда он работал на помещика, - и никакая "общинность" землевладения не в силах была сломать эту гигантскую раздробленность производства. В неразрывной связи с этой раздробленностью производства стояла раздробленность самих земледельцев.<<96>> Прикованные к своему наделу, к своей крохотной "общине", они были резко отделены даже от крестьян соседней общины различием тех разрядов, к которым они принадлежали (бывшие владельческие, бывшие государственные и т. д.), различиями в величине своего землевладения, - различиями в тех условиях, на которых произошла их эмансипация (а эти условия определялись иногда просто личными свойствами помещиков и их прихотью) Капитализм впервые сломал эти чисто средневековые перегородки, - и прекрасно сделал, что сломал. Уже теперь различия между разрядами крестьян, между категориями их по надельному землевладению оказываются несравненно менее важными, чем экономические различия внутри каждого разряда, каждой категории, каждой общины. Капитализм разрушает местную замкнутость и ограниченность, заменяет мелкие средневековые деления земледельцев - крупным, охватывающим целую нацию, разделением их на классы, занимающие различное место в общей системе капиталистического хозяйства.<<97>> Если прежде самые условия производства обусловливали прикрепление массы земледельцев к их месту жительства, то образование различных форм и различных районов торгового и капиталистического земледелия не могло не создать перекочевыванья громадных масс населения по всей стране; а без подвижности населения (как было уже замечено выше) немыслимо развитие его сознательности и самодеятельности.

В-четвертых, наконец, земледельческий капитализм в России впервые подорвал под корень отработки и личную зависимость земледельца. Отработочная система хозяйства безраздельно господствовала в нашем земледелии со времен "Русской Правды" и вплоть до современной обработки частновладельческих полей крестьянским инвентарем; необходимым спутником ее была забитость и одичалость земледельца, приниженного если не крепостным, то "полусвободным" характером его труда; без известной гражданской неполноправности земледельца (как-то: принадлежность к низшему сословию; телесное наказание; отдача на общественные работы; прикрепление к наделу и т. д.) отработочная система была бы немыслима. Поэтому замена отработков вольнонаемным трудом является крупной исторической заслугой земледельческого капитализма в России.<<98>> Резюмируя изложенное выше о прогрессивной исторической роли русского земледельческого капитализма, можно сказать, что он обобществляет сельскохозяйственное производство. В самом деле, и то обстоятельство, что земледелие превратилось из привилегии высшего сословия или тягла низшего сословия в обыкновенное торгово-промышленное занятие; и то, что продукт труда земледельца стал подвергаться общественному учету на рынке; и то, что рутинное, однообразное земледелие превращается в технически преобразованные и разнообразные формы торгового земледелия; и то, что разрушается местная замкнутость и раздробленность мелкого земледельца; и то, что разнообразные формы кабалы и личной зависимости вытесняются безличными сделками по купле-продаже рабочей силы, - все это звенья одного процесса, который обобществляет земледельческий труд и обостряет более и более противоречие между анархией рыночных колебаний, между индивидуальным характером отдельных сельскохозяйственных предприятий и коллективным характером крупного капиталистического земледелия.

Таким образом (повторяем еще раз), подчеркивая прогрессивную историческую роль капитализма в русском земледелии, мы нисколько не забываем ни об исторически преходящем характере этого экономического режима, ни о присущих ему глубоких общественных противоречиях. Напротив, мы показали выше, что именно народники, умеющие только оплакивать капиталистическую "ломку", крайне поверхностно оценивают эти противоречия, затушевывая разложение крестьянства, игнорируя капиталистический характер употребления машин в нашем земледелии, прикрывая такими выражениями, как "земледельческие промыслы" или "заработки", образование класса сельскохозяйственных наемных рабочих.

 

X. НАРОДНИЧЕСКИЕ ТЕОРИИ О КАПИТАЛИЗМЕ В ЗЕМЛЕДЕЛИИ. "ОСВОБОЖДЕНИЕ ЗИМНЕГО ВРЕМЕНИ"

Вышеизложенные положительные выводы о значении капитализма необходимо дополнить разбором некоторых распространенных в нашей литературе особых "теорий" по этому вопросу. Наши народники в большинстве случаев совершенно не могли переварить основных воззрений Маркса на земледельческий капитализм. Более откровенные из них прямо заявляли, что теория Маркса не охватывает земледелия (г. В. В. в "Наших направлениях"), тогда как другие (вроде г. Н. -она) предпочитали дипломатично обходить вопрос об отношении своих "построений" к теории Маркса. Одно из таких наиболее распространенных среди народнических экономистов построений представляет из себя теория "освобождения зимнего времени". Суть ее состоит в следующем.<<99>>

При капиталистическом строе земледелие становится особой отраслью промышленности, не связанной с другими. Между тем оно занимает не весь год, а только 5-6 месяцев. Поэтому капитализация земледелия ведет к "освобождению зимнего времени", к "ограничению рабочего времени земледельческого класса частью рабочего года", что и является "коренной причиной ухудшения хозяйственного положения земледельческих классов" (Н. -он, 229), "сокращения внутреннего рынка" и "растраты производительных сил" общества (г. В. В.).

Вот и вся эта пресловутая теория, основывающая самые широкие историко-философские выводы единственно на той великой истине, что в земледелии работы распределяются по всему году крайне неравномерно! Взять одну эту черту, - довести ее, при помощи абстрактных предположений, до абсурда, - отбросить все остальные особенности того сложного процесса, который превращает патриархальное земледелие в капиталистическое, - таковы нехитрые приемы этой новейшей попытки реставрировать романтические учения о докапиталистическом "народном производстве".

Чтобы показать, как непомерно узко это абстрактное построение, укажем вкратце на те стороны действительного процесса, которые либо вовсе опускаются из виду, либо недостаточно оцениваются нашими народниками. Во-1-х, чем дальше идет специализация земледелия, тем сильнее уменьшается земледельческое население, составляя все меньшую долю всего населения. Народники забывают об этом, а между тем специализацию земледелия они доводят в своей абстракции до такой степени, которой земледелие почти нигде не достигает на самом деле. Они предполагают, что особой отраслью промышленности сделались одни только операции по посеву и уборке хлебов; обработка почвы и удобрение ее, обработка и возка продукта, скотоводство, лесоводство, ремонт строений и инвентаря и т. д. и т. д.- все это превратилось в особые капиталистические отрасли промышленности. Применение подобных абстракций к современной действительности немного даст для ее выяснения. Во-2-х, предположение такой полной специализации земледелия обусловливает чисто капиталистическую организацию земледелия, полный раскол фермеров-капиталистов и наемных рабочих. Толковать при таком условии о "крестьянине" (как делает г. Н. -он, с. 215) - верх нелогичности. Чисто капиталистическая организация земледелия предполагает, в свою очередь, более равномерное распределение работ в течение года (вследствие плодосмена, рационального скотоводства и т. д.), соединение с земледелием во многих случаях технической обработки продукта, приложение большего количества труда к предварительной подготовке почвы и т. д.<<100>> В-3-х. Капитализм предполагает полное отделение предприятий земледельческих от промышленных. Но откуда следует, что это отделение не допускает соединения наемной работы земледельческой и промышленной? Во всяком развитом капиталистическом обществе мы видим такое соединение. Капитализм выделяет искусных рабочих от простых, чернорабочих, которые переходят от одних занятий к другим, то привлекаемые каким-либо крупным предприятием, то выталкиваемые в ряды безработных.<<101>> Чем сильнее развивается капитализм и крупная индустрия, тем сильнее становятся вообще колебания в спросе на рабочих не только в земледелии, но и в промышленности.<<102>> Поэтому, предполагая максимальное развитие капитализма, мы должны предположить наибольшую легкость перехода рабочих от земледельческих к неземледельческим занятиям, мы должны предположить образование общей резервной армии, из которой черпают рабочую силу всяческие предприниматели. В-4-х. Если мы возьмем современных сельских предпринимателей, то нельзя отрицать, конечно, что они испытывают иногда затруднения по снабжению хозяйства рабочими силами. Но нельзя также забывать о том, что у них есть и средство привязывать рабочих к своему хозяйству, именно - наделять их клочками земли и пр. Сельскохозяйственный батрак или поденщик с наделом, это - тип, свойственный всем капиталистическим странам. Одна из главных ошибок народников состоит в том, что они игнорируют образований подобного же типа в России. В-5-х. Совершенно неправильно ставить вопрос об освобождении зимнего времени земледельца независимо от общего вопроса о капиталистическом перенаселении. Образование резервной армии безработных свойственно капитализму вообще, и особенности земледелия обусловливают лишь особые формы этого явления. Поэтому, напр., автор "Капитала" и затрагивает вопрос о распределении работ в земледелии в связи с вопросом об "относительном перенаселении",<<103>> а также в специальной главе о различии "рабочего периода" и "времени производства" ("Das Kapital", II. В., 13-ая глава). Рабочим периодом называется то время, в течение которого продукт подвергается действию труда; временем производства - то время, в течение которого продукт находится в производстве, включая и период, когда он не подвергается действию труда. Рабочий период не совпадает со временем производства в очень многих отраслях промышленности, среди которых земледелие является лишь наиболее типичною, но отнюдь не единственною.<<104>> Из других европейских стран в России различие между рабочим периодом в земледелии и временем производства особенно велико. "Когда капиталистическое производство завершает отделение мануфактуры от земледелия, - сельский рабочий становится все более и более зависящим от чисто случайных побочных занятий, и его положение в силу этого ухудшается. Для капитала... все различия в обороте сглаживаются, для рабочего же - нет" (ib., 223-224). Итак, единственный вывод, который вытекает из особенностей земледелия в рассматриваемом отношении, это - тот, что положение земледельческого рабочего должно быть еще хуже, чем промышленного. Отсюда еще очень далеко до "теории" г. Н. - она, по которой освобождение зимнего времени есть "коренная причина" ухудшения положения "земледельческих классов" (?!). Если бы рабочий период в нашем земледелии равнялся 12 месяцам, - процесс развития капитализма шел бы точно так же, как и теперь; вся разница состояла бы в том, что положение земледельческого рабочего приблизилось бы несколько к положению промышленного рабочего.<<105>>

Таким образом, "теория" гг. В. В. и Н. -она ровно ничего не дает даже по общему вопросу о развитии земледельческого капитализма вообще. Особенностей же России она не только не разъясняет, а, напротив, затушевывает их. Зимняя безработица нашего крестьянства зависит не столько от капитализма, сколько от недостаточного развития капитализма. Мы показали уже выше (§ IV этой главы), по данным о заработной плате, что из великорусских губерний наиболее сильной зимней безработицей отличаются губернии с наименьшим развитием капитализма, с преобладанием отработков. И это вполне понятно. Отработки задерживают развитие производительности труда, задерживают развитие промышленности и земледелия, а следовательно, и спроса на рабочую силу, - и в то же время, прикрепляя крестьянина к наделу, они не обеспечивают ему ни работы в зимнее время, ни возможности существовать своим мизерным земледелием.

 

XI. ПРОДОЛЖЕНИЕ. - ОБЩИНА. - ВЗГЛЯДЫ МАРКСА НА МЕЛКОЕ ЗЕМЛЕДЕЛИЕ. - МНЕНИЕ ЭНГЕЛЬСА О СОВРЕМЕННОМ СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННОМ КРИЗИСЕ

"Общинное начало препятствует захвату капиталом земледельческого производства" - так выражает г. Н. -он (с. 72) другую распространенную народническую теорию, построенную точно так же абстрактно, как и предыдущая. Во II главе мы привели целый ряд фактов, показывающих неверность этой ходячей посылки. Теперь же добавим следующее. Вообще ошибочно думать, что для самого возникновения земледельческого капитализма требуется известная особая форма землевладения. "Та форма, в которой находит поземельную собственность зарождающийся капиталистический способ производства, не соответствует этому способу. Соответствующая ему форма впервые создается им самим посредством подчинения земледелия капиталу; таким образом и феодальная поземельная собственность, и клановая собственность, и мелкая крестьянская собственность с поземельной общиной<<106>> (Markgemeinschaft) превращаются в экономическую форму, соответствующую этому способу производства, как бы ни были различны их юридические формы" ("Das Kapital", III, 2, 156). Таким образом, никакие особенности землевладения не могут, по самой сущности дела, составить непреодолимого препятствия для капитализма, который принимает различные формы, смотря по различным сельскохозяйственным, юридическим и бытовым условиям. Отсюда можно видеть, как неправильна была самая постановка вопроса у наших народников, которые создали целую литературу на тему: "община или капитализм?". Назначит ли, бывало, какой-нибудь сиятельный англоман премию за лучшее сочинение о введении в России фермерства, выступит ли какое-нибудь ученое общество с проектом расселить крестьян хуторами, сочинит ли какой-нибудь досужий чиновник проект 60-десятинных участков - народник спешит поднять перчатку и броситься в бой против этих "буржуазных проектов" "ввести капитализм" я разрушить палладиум "народного производства", общину. Доброму народнику и в голову не приходило, что, покуда сочинялись и опровергались всяческие проекты, капитализм шел своим путем, и общинная деревня превращалась и превратилась<<107>> в деревню мелких аграриев.

Вот почему мы относимся очень равнодушно к вопросу собственно о форме крестьянского землевладения. Какова бы эта форма землевладения ни была, от этого отношение крестьянской буржуазии к сельскому пролетариату в сущности своей нисколько не изменится. Действительно важный вопрос относится вовсе не к форме землевладения, а к тем остаткам чисто средневековой старины, которые продолжают тяготеть над крестьянством: сословная замкнутость крестьянских обществ, круговая порука, непомерно высокое податное обложение крестьянской земли, не идущее ни в какое сравнение с обложением земель частного владения, отсутствие полной свободы мобилизации крестьянских земель, передвижения и переселения крестьянства.<<108>> Все эти устарелые учреждения, нисколько не гарантируя крестьянство от разложения, ведут только к умножению различных форм отработкой и кабалы, к громадной задержке всего общественного развития.

В заключение мы должны еще остановиться на оригинальной попытке народников истолковать некоторые заявления Маркса и Энгельса в III томе "Капитала" в пользу их мнений о превосходстве мелкого земледелия над крупным, о том, что земледельческий капитализм не играет прогрессивной исторической роли. Особенно часто цитируют в этих видах следующее место из III тома "Капитала": "Мораль истории, - которую можно также извлечь, рассматривая земледелие с иной точки зрения, - состоит в том, что капиталистическая система противоречит рациональному земледелию, или что рациональное земледелие несовместимо с капиталистической системой (хотя эта последняя и способствует его техническому развитию) и требует либо руки мелкого, живущего своим трудом (selbst arbeitenden) крестьянина, либо контроля ассоциированных производителей" (III, 1, 98. Русск. пер., 83).

Что же вытекает из этого утверждения (которое, заметим кстати, представляет из себя совершенно отдельный отрывок, попавший в главу, трактующую о том, как влияет изменение цен сырья на прибыль, а не в VI отдел, специально трактующий о земледелии)? Что капитализм несовместим с рациональной постановкой земледелия (а также и промышленности), - это давно известно, и не об этом идет спор с народниками. Прогрессивную же историческую роль капитализма в земледелии Маркс специально подчеркнул здесь. Остается затем указание Маркса на "мелкого, живущего своим трудом крестьянина". Никто из ссылавшихся на это указание народников не потрудился объяснить, в каком смысле понимает он его, не потрудился поставить это указание в связь, с одной стороны, с контекстом, с другой - с общим учением Маркса о мелком земледелии. - В цитированном месте "Капитала" шла речь о том, как сильно колеблются цены на сырые материалы, как эти колебания нарушают пропорциональность и систематичность производства, нарушают соответствие земледелия с промышленностью. Только в этом отношении - в отношении пропорциональности, систематичности, планомерности производства - Маркс и приравнивает мелкое крестьянское хозяйство к хозяйству "ассоциированных производителей". В этом отношении и мелкая средневековая промышленность (ремесло) сходна с хозяйством "ассоциированных производителей" (ср. "Misère de la philosophie", цит. изд., р. 90), а капитализм отличается от обеих этих систем общественного хозяйства анархией производства. По какой же логике можно сделать отсюда тот вывод, что Маркс признавал жизнеспособность мелкого земледелия,<<109>> что он не признавал прогрессивной исторической роли капитализма в земледелии? Вот как высказался Маркс по этому вопросу в специальном отделе о земледелии, в специальном параграфе о мелком крестьянском хозяйстве (гл. 47-ая, § V):

"Мелкая земельная собственность, по самой своей природе, исключает развитие общественных производительных сил труда, общественные формы труда, общественную концентрацию капиталов, скотоводство в крупных размерах, прогрессивное применение науки.

Ростовщичество и система налогов должны вести ее повсюду к гибели. Употребление капитала на покупку земли отнимает этот капитал от агрикультуры. Бесконечное раздробление средств производства и обособление самих производителей. Безмерное расточение человеческой силы. Прогрессивное ухудшение условий производства и вздорожание средств производства - необходимый закон мелкой собственности. Для этого способа производства урожайные годы - несчастье" (III, 2, 341-342. Русск. пер., 667).

"Мелкая земельная собственность предполагает, что громадное большинство населения живет в деревнях, что преобладает не общественный, а изолированный труд; что, следовательно, при этом исключается разнообразие и развитие воспроизводства, т. е. и материальных, и духовных условий его, исключаются условия рациональной культуры" (III, 2, 347. Русск. пер., 672).

Автор этих строк не только не закрывал глаза на противоречия, свойственные крупному капиталистическому земледелию, а, напротив, беспощадно изобличал их. Но это не мешало ему оценить историческую роль капитализма.

"...Один из великих результатов капиталистического способа производства состоит в том, что он, с одной стороны, превращает земледелие из эмпирического, механически передаваемого по наследству, занятия самой неразвитой части общества в сознательное научное применение агрономии, поскольку это вообще возможно при условии частной поземельной собственности; что он, с одной стороны, совершенно отделяет землевладение от отношений господства и рабства, а, с другой стороны, совершенно отделяет землю, как условие производства, от землевладения и от землевладельца... С одной стороны, рационализация земледелия, впервые создающая возможность общественного ведения его, - с другой стороны, сведение к абсурду поземельной собственности, таковы великие заслуги капиталистического способа производства. Как и все свои другие исторические заслуги, он покупает и эту ценой полного обнищания непосредственных производителей" (III, 2, 156-157. Русск. пер., 509-510).

Казалось бы, при такой категоричности заявлений Маркса, не может быть двух мнений о том, как смотрел он на вопрос о прогрессивной исторической роли земледельческого капитализма. Однако г. Н. -он нашел еще одну отговорку: он цитировал мнение Энгельса о современном сельскохозяйственном кризисе, которое, будто бы, должно опровергнуть положение о прогрессивной роли капитализма в земледелии.<<110>>

Посмотрим, что, собственно, говорит Энгельс. Сводя вместе главные положения теории Маркса о дифференциальной ренте, Энгельс устанавливает тот закон, что "чем больше капитала вкладывается в землю, чем выше развитие земледелия и цивилизации вообще в данной стране, тем выше поднимается рента - как с акра, так и вся сумма рент, тем колоссальнее та дань, которую платит общество крупным землевладельцам в форме добавочной прибыли" ("Das Kapital", III, 2, 258. Русск. пер., 597). "Этот закон, - говорит Энгельс, - объясняет удивительную живучесть класса крупных землевладельцев", которые накопляют себе массы долгов и тем не менее при всяких кризисах "падают на ноги", - напр., в Англии отмена хлебных законов, понизившая цены на хлеб, не только не разорила лендлордов, а, напротив, чрезвычайно обогатила их.

Могло бы показаться, таким образом, что капитализм не в состоянии ослабить силу той монополии, которую представляет из себя поземельная собственность.

"Но ничто не вечно", - продолжает Энгельс. - Океанские пароходы, северо- и южноамериканские, а также индийские железные дороги вызвали появление новых конкурентов. Североамериканские прерии, аргентинские степи и т. д. завалили мировой рынок дешевым хлебом. "И против этой конкуренции - конкуренции девственной степной почвы и русских и индийских крестьян, подавленных непосильными податями, - европейский арендатор и крестьянин не мог уже при старых рентах держаться. Часть земли в Европе окончательно оказалась не в силах конкурировать в производстве зернового хлеба, ренты повсюду упали, для Европы стал общим правилом наш 2-ой случай, 2-ой вариант, именно: понижающаяся цена хлеба и понижающаяся производительность добавочных вложений капитала. Отсюда вопли аграриев от Шотландии до Италии и от южной Франции до восточной Пруссии. К счастью, еще далеко не все степные земли распаханы; их осталось еще достаточно для того, чтобы разорить все европейское крупное землевладение, да и мелкое в придачу" (ib. 260. Русск. пер., 598 с пропуском слов "к счастью").

Если читатель внимательно прочел это место, то для него должно быть ясно, что Энгельс говорит как раз обратное тому, что хочет навязать ему г. Н. -он. По мнению Энгельса, современный земледельческий кризис понижает ренту и даже стремится совсем уничтожить ее, т. е. земледельческий капитализм осуществляет присущую ему тенденцию уничтожить монополию земельной собственности. Нет, нашему г. Н. -ону положительно не везет с его "цитатами". Земледельческий капитализм делает еще новый, громадный шаг вперед; он необъятно расширяет торговое производство земледельческих продуктов, втягивая на мировую арену целый ряд новых стран; он вытесняет патриархальное земледелие из его последних прибежищ, вроде Индии или России; он создает невиданное еще в земледелии чисто фабричное производство хлеба, основанное на кооперации масс рабочих, снабженных самыми усовершенствованными машинами; он сильнейшим образом обостряет положение старых европейских стран, понижает ренту, подрывая, таким образом, самые прочные, казалось, монополии и приводя земельную собственность "к абсурду" не только в теории, но и на практике; он с такой рельефностью выдвигает вопрос о необходимости обобществления земледельческого производства, что эту необходимость начинают чуять на Западе даже представители имущих классов.<<111>> И Энгельс, с характерной для него бодрой иронией, приветствует последние шаги мирового капитализма: к счастью, - говорит он, - достаточно еще нераспаханных степей осталось, чтобы дело и дальше так же шло. А добрый г. Н. -он à propos des bottes<<112>> вздыхает о старинном "мужике-землепашце", об "освященном веками"... застое нашего земледелия и всяческих форм земледельческой кабалы, которых не могли поколебать "ни удельные безурядицы, ни татарщина", и которые начал теперь - о, ужас! - самым решительным образом колебать этот чудовищный капитализм! О, sancta simplicitas!<<113>>

 


#1 Четверть - старинная русская мера объема, равная для сыпучих веществ 209,91 л., для жидкостей - 3,0748 л..

1 Уже по одной этой причине совершенно неправилен прием г. Н. -она, делающего самые смелые выводы из данных за 8 лет одного десятилетия (1871-1878)!

2 Для периода 1883-1887 гг. взято население 1885-го года, прирост принят = 1,2%. Разница между данными губернаторских отчетов и данными д-та земледелия, как известно, незначительна. Цифры за 1905 г. вычислены переводом пудов на четверти.

3 Совершенно ошибочно мнение г-на Н. -она, который утверждает, что "нет никакого основания предполагать уменьшение их числа" (числа лиц, занятых земледельческим производством), "совсем напротив" ("Очерки", 33, прим.). См. гл. VIII, § II.

4 Чистый сбор картофеля, по расчету на 1 душу населения, увеличился по всем без исключения районам Евр. России с 1864-1866 по 1870-1879 гг. С 1870-1879 по 1883-1887 гг. увеличение произошло в 7 районах из 11 (именно: в прибалтийском, западном, промышленном, северо-западном, северном, южном степном, нижневолжском и заволжском)

Ср. "Сельскохозяйственные статистические сведения по материалам, полученным от хозяев", вып. VII, СПБ. 1897 (изд. м-ва земледелия) В 1871 г. в 50 губ. Евр. России было под картофелем 790 тыс. дес., в 1881 г.- 1375 дес., в 1895 г. - 2154 тыс. дес., т. е. за 15 лет увеличение на 55%. Принимая сбор картофеля в 1841 г. за 100, получаем для позднейшего времени такие цифры: 1861 - 120; 1871 - 162; 1881 -297, 1895 - 530.

5 Ср. также "Сельское и лесное хозяйство России", с. 84-88, здесь добавляется еще табачный район. На картах, составленных гг. Д. Семеновым и А. Фортунатовым, отмечены районы по различию преобладающих в полевой культуре растении, например, район ржано-овсяно-льняной, Псковская и Ярославская губернии, район ржано-овсяно-картофельный, Гродненская и Московская губернии, и т. д.

6 Кроме Саратовской губ. с 14,3% пшеничных посевов в остальных названных губерниях мы видим 37,6%-57,8% пшеничных посевов.

7 Источники названы выше. Районы губернии по "Ист.-стат. обзору". Район "нижневолжский и заволжский" составлен неудачно, ибо к степным губерниям с громадным производством верна присоединена Астраханская (в ней недостает хлеба на продовольствие) и Казанская с Симбирской, более подходящие к среднечерноземной полосе.

8 См. у г. В. Михайловского ("Новое Слово", 1897, нюнь) о громадном приросте населения на окраинах и о переселении сюда с 1885 по 1897 г. сотен тысяч крестьян из внутренних губерний. О расширении посевов см. вышеуказанное сочинение В. Постникова, земско-стат. сборники по Самарской губ., В. Григорьева "Переселения крестьян Рязанской губ.". Об Уфимской губ. См. Ремезова: "Очерки из жизни дикой Башкирии" - живое описание того, как "колонизаторы" сводили корабельные леса и превращали "очищенные" от "диких" башкир поля в "пшеничные фабрики" Это - такой кусочек колониальной политики, который выдержит сравнение с какими угодно подвигами немцев в какой-нибудь Африке.

9 Ср. Marx. "Das Kapital", III, 2, 289, - одним из основных признаков капиталистической колонии является обилие свободных земель, легко доступных переселенцам (русский перевод этого места, стр. 623, совершенно неверен) 83. Также см. III, 2, 210, русск. пер., стр. 553, - громадный избыток хлеба в земледельческих колониях объясняется тем, что все население их занято сначала "почти исключительно сельским хозяйством и специально массовыми продуктами его", которые и обмениваются на продукты промышленности. "Современные колонии получают, чрез посредство мирового рынка, готовыми те продукты, которые при других обстоятельствах им пришлось бы изготовлять самим".

10 Тезяков, l. c.

11 "Материалы для оценки земель Херсонской губ.", т. II, Херсон, 1886. Число десятин посева у каждой группы определено помножением среднего размера посева на число хозяйств. Число групп сокращено.

12 Сборник по Новоузенскому у. - Арендованная земля взята вся: и казенная, и частновладельческая, и надельная. Вот перечень улучшенных орудий у русских хуторян: 609 железных плугов, 16 паровых молотилок, 89 конных молотилок, 110 косилок, 64 конных грабель, 61 веялка и 64 жатвенных машины. В число нанятых рабочих не вошли поденщики.

13 В других областях России скотоводство имеет другое значение. Напр., на крайнем юге и юго-востоке утвердилась самая экстенсивная форма скотоводства, именно нагульное мясное скотоводство. Севернее рогатый скот получает значение рабочей сипы. Наконец, в средней черноземной полосе он становится "машиной, производящей навозное удобрение". В. Ковалевский и И. Левитский. "Статистический очерк молочного хозяйства в северной и средней полосах Европейской России" (СПБ. 1879). Авторы этой работы, как и большинство специалистов по сельскому хозяйству, проявляют очень мало интереса к общественно-хозяйственной стороне дела и понимания этой стороны. Совершенно ошибочно, например, непосредственно заключать от поднятия доходности хозяйств к обеспечению "народного благосостояния и продовольствия" (стр. 2).

14 - В. Рошер. "Экономика земледелия". 7-е издание. Штутгарт. 1873, стр. 563-564. Ред.

15 - в целом. Ред.

16 Данные "Военно-стат. сборника" и "Указателя" г. Орлова (1 и 3 изд.). Об этих источниках см. VII главу. Заметим только, что приведенные цифры уменьшают действительную быстроту развития, так как понятие "завода" применялось в 1879 г. уже, чем в 1866 г., а в 1890 г. еще уже, чем в 1879 г. В 3-м изд. "Указателя" есть сведения о времени основания 230 заводов, оказывается, что только 26 основаны до 1870 года, 68 - в 70-х годах, 122 - в 80-х и 14 - в 1890 г. И это говорит о быстром росте производства. Что касается до новейшего "Перечня фабрик и заводов" (СПБ. 1897), то в нем царит полный хаос по двум-трем губерниям зарегистрировано сыроваренное производство, по остальным оно вовсе опущено.

17 "Неделя", 1896 г., № 13. Молочное дело так выгодно, что на него бросились городские торговцы, вносящие, между прочим, такие приемы, как расплату товарами. Один местный землевладелец, имеющий крупный завод, устраивает артель с "своевременной выдачей денег за молоко" для освобождения крестьян от кабалы скупщиков и для "завоевания новых рынков". Характерный пример, показывающий настоящее значение артелей и пресловутой "организации сбыта" "освобождение" от торгового напитала посредством развития промышленного капитала.

18 До 1882 г. сепараторов почти не было в России. С 1886 г. они распространились так быстро, что вытеснили окончательно старый способ. В 1890-х годах появились даже сепараторы-маслоэкстракторы.

19 И этот вопрос поставлен был г. Распопиным (едва ли не впервые в нашей литературе) на правильную, теоретически выдержанную точку зрения. Он отмечает с самого начала, что "повышение производительности скотоводства" - в частности, развитие молочного хозяйства, - идет у нас капиталистическим путем и служит одним из важнейших показателей проникновения напитала в земледелие.

20 Д-р Жбанков говорит в своем "Санитарном исследовании фабрик и заводов Смоленской губ." (Смол. 1894, в I, стр. 7), что "число рабочих, занятых собственно сыроварением, очень незначительно. Гораздо больше вспомогательных рабочих, которые одновременно необходимы для сыроварни и для ведения сельского хозяйства, это - пастухи, доильщицы коров и др., этих рабочих на всех [сыроваренных] заводах в два, три и даже четыре раза больше, чем специальных сыроваров". Заметим кстати, что, по описанию д-ра Жбанкова, условия работы здесь очень антигигиеничны, рабочий день чрезмерно продолжителен (16-17 часов) и т. д. Таким образом и для этого района торгового земледелия оказывается неверным традиционное представление об идиллической работе земледельца.

21 - заменимая вещь. Ред.

22 Рынок для торгового скотоводства создается главным образом ростом индустриального населения, о котором мы будем говорить подробно ниже (гл. VIII, § II). По вопросу о внешней торговле ограничимся следующим замечанием вывоз сыра в начале пореформенной эпохи был гораздо меньше ввоза, но в 90-х годах почти сравнялся с ним (за 4 года, 1891-1894, ввоз - 41,8 тыс. пуд., вывоз - 40,6 тыс. пуд. в среднем за год, в пятилетие 1886- 1890 гг. вывоз был даже больше ввоза). Вывоз масла коровьего и овечьего всегда был гораздо больше ввоза, размер этого вывоза быстро растет: в 1866-1870 гг. вывозилось в среднем 190 тыс. пуд. в год, а в 1891- 1894 гг. - 370 тыс. пуд. ("Произв. силы". III, 37).

23 В I группу (район капиталистического зернового хозяйства) вошли 8 губерний. Бессарабская, Херсонская, Таврическая, Екатеринославская, Донская, Самарская, Саратовская и Оренбургская. Во II группу (район наименьшего развития капитализма) - 12 губернии. Казанская, Симбирская, Пензенская. Тамбовская, Рязанская, Тульская, Орловская, Курская, Воронежская, Харьковская, Полтавская и Черниговская. В III группу (район капиталистического молочного хозяйства и промышленного капитализма) вошли 10 губерний: Московская, Тверская, Калужская, Владимирская, Ярославская, Костромская. Нижегородская, С.-Петербургская. Новгородская и Псковская. Цифры, определяющие величину заработной платы, - средние из погубернских цифр. Источник - издание д-та земледелия. "Вольнонаемный труд и т. д.".

24 Однородный вывод делает г. Руднев: "В местностях, где сравнительно высоко пенится труд годового работника, заработная плата летнему работнику более приближается к половинной годовой плате. Следовательно, наоборот, в западных губерниях и почти во всех густонаселенных центральных черноземных губерниях труд рабочего в летнее время ценится весьма низко" (l. c., 455)

25 Вот два отзыва о жизненном уровне и условиях жизни русского крестьянина вообще. М. Б. Салтыков в "Мелочах жизни" пишет о "Хозяйственном мужичке"... "Мужичку все нужно, но главнее всего нужна... способность изнуряться, не жалеть личного труда... Хозяйственный мужичок просто-напросто мрет на ней" (на работе). "И жена и взрослые дети, все мучатся хуже каторги".

В. Вересаев в статье "Лизар" ("Сев. Курьер", 1899, № 1) рассказывает о мужике Псковской губернии Лизаре, проповедующем употребление капель и проч. для "сокращения человека". "Впоследствии, - отмечает автор, - от многих земских врачей и особенно акушерок я не раз слышал, что им частенько приходится иметь дело с подобными просьбами деревенских мужей и жен". "Двигающаяся в известном направлении жизнь использовала все пути и в конце концов уперлась в слепой закоулок. Выхода из этого закоулка нет. И вот естественно намечается и все больше зреет новое решение вопроса".

Положение крестьянина в капиталистическом обществе, действительно, безвыходное и "естественно" приводит в общинной России, как и в парцелльной Франции, к неестественному... не "решению вопроса", конечно, а к неестественному средству отсрочить гибель мелкого хозяйства. (Прим. ко 2-му изд.)

26 Данные земской статистики по "Сводному сборнику" г-на Благовещенского. Около 14 тыс. дворов в этих 18 уездах не распределены по коровности: всего не 289 079, а 303 262 двора. У г. Благовещенского приведены такие же сведения еще по 2-м уездам черноземных губерний, по эти уезды, видимо, нетипичны. По 11 уездам Тверской губернии ("Сборник стат. свед.", XIII, 2) процент бескоровных среди надельных дворов не высок (9,8), но в руках 21,9% дворов с 3 и более коровами сосредоточено 48,4% всего числа коров. Процент безлошадных - 12,2%; дворов с 3 и более лошадьми только 5,1%, и у них лишь 13,9% всего числа лошадей. Заметим кстати, что меньшая концентрация лошадей (сравнительно с концентрацией коров) наблюдается и в других нечерноземных губерниях.

27 Необходимо иметь в виду эти данные о противоположных группах крестьянства, когда встречаешь такие, например, огульные отзывы: "Доход от молочного скотоводства от 20 до 200 рублей на дом в год является, на огромном пространстве северных губерний, не только серьезнейшим рычагом для увеличения и улучшения скотоводства, но и повлиял на улучшение полеводства и даже на уменьшение отхода на заработки, открывая населению работу дома - как по уходу за скотом, так и по приведению в культурное состояние земель, до того времени заброшенных" ("Произв. силы", III, 18). В общем и целом отход не уменьшается, а растет. В отдельных же местностях уменьшение может зависеть либо от повышения процента зажиточных крестьян, либо от развития "работы дома", т. е. работы по найму местных сельских предпринимателей.

28 "Материалы по статистике народного хозяйства в С.-Петербургсиой губернии". Вып. V, ч. II. СПБ. 1887.

29 Существенное улучшение в содержании крупного рогатого скота отмечено только там, где развился сбыт молока на продажу (с. 219. 224).

30 Стр. 39, 65, 136. 150, 154. 167, 170, 177 и др. Наша дореформенная система податей и здесь задерживает прогресс сельского хозяйства. "Травосеяние, - пишет один корреспондент, - благодаря скученности усадеб, заведено в волости повсеместно, однако клевер продается за недоимки" (91). Подати в этой губернии иногда до того велики, что сдающий землю хозяин от себя должен приплачивать известную сумму новому владельцу надела.

31 Отметим кстати, что разнообразие "промыслов" честного крестьянства побудило г. Бычкова выделить два типа промышленников по величине заработка. Оказалось, что менее 100 руб. получают 3251 чел. (27,4% населения), их заработок =102 тыс. руб., по 31 руб. на одного. Свыше 100 руб. получают 454 чел. (3,8% населения): их заработок = 107 тыс. руб., по 236 руб. на одного. В первую группу вошли преимущественно всяческие наемные рабочие, во вторую - торговцы, сенопромышленники, лесопромышленники и пр.

32 "Артельные сыроварни" Копринской волости фигурируют в "Указателе фабрик и заводов", а фирма Бландовых является самой крупной в сыроваренном производстве: ей принадлежало в 1890 году 25 заводов в шести губерниях.

33 Вот характерный отзыв г. Старого Маслодела: "Кто видал и знает современную деревню, да припомнит деревню 40-50 лет тому назад, тот поразится их различием. В старых деревнях дома всех хозяев были однообразные и по наружному виду и по внутренней отделке; теперь же рядом с лачугами стоят расписанные хоромы, рядом с нищими живут богачи, рядом с униженными и оскорбленными - пирующие и ликующие. В прежние времена мы часто встречали такие селения, где не было ни одного бобыля, теперь же в каждой деревне их не менее пяти, а то и целый десяток. И надо правду сказать - маслоделие много повинно в таком превращении деревни. За 30 лет маслоделие многих обогатило, выкрасило их дома, многие крестьяне - поставщики молока - за период развития маслоделия увеличили свое благосостояние, завели более скота, целыми обществами и в одиночку накупили земель, но еще более их обеднело, в деревнях появились бобыли и нищие" ("Жизнь", 1899, № 8, цит. из "Сев. Края", 1899, № 223). (Прим. ко 2-му изд.)

34 Среднее за 1893-1897 гг. дает 26 291 тыс. пуд., по данным Центр. стат. комитета. См. "Вестн. Фин.", 1897, № 9, и 1898, № 6. За прежнее время статистические данные о производстве льна отличались большой неточностью, почему мы и предпочли взять приблизительные расчеты, основанные на сопоставлении специалистами самых разнообразных источников. По отдельным годам размеры производства льна значительно колеблются, поэтому, например, г. Н. -он, постившийся делать самые смелые выводы об "уменьшении" производства льна и о "сокращении льняных посевов" ("Очерки", с. 236 и следующие) по данным за какие-нибудь шесть лет, и впал в самые курьезные ошибки (см. разбор их у П. Б. Струве в "Крит. зам.", стр. 233 и следующие). Добавим к сказанному в тексте, что по данным, приводимым у г. Н. -она, максимальный размер льняных посевов в 1880-х годах был 1372 тыс. дес., а сбор волокна - 19245 тыс. пуд., тогда как в 1896-1897 гг. посев достиг 1617-1669 тыс. дес., а сбор волокна - 31 713-30 139 тыс. пуд.

35 Данные о вывозе льна, льняной кудели и пакли. См. "Истор.-стат. обзор". П. Струве, "Крит. зам." и "Вестн. Фин.". 1897, №26, и 1898, № 36.

36 См. Н. Строкин. "Льноводство Псковской губ.". СПБ. 1882. Автор заимствовал эти данные из "Трудов" податной комиссии.

37 Из 1399 тыс. дес. льняного посева 745 400 дес. приходится на нечерноземную полосу, где лишь 13% принадлежит владельцам. В черноземной полосе из 609 600 дес. посева 44.4% принадлежит владельцам ("Произв. силы", I, 36).

38 Еще "Военно-стат. сборник" указывал на то, что "льны, засеянные крестьянами, в действительности очень часто бывают собственностью булыней" (местное название мелких скупщиков), "а крестьянин является только работником на своем поле" (595). Ср. "Ист.- стат. обзор", стр. 88.

39 Строкин, 12.

40 В настоящее время арендные цены на землю под лен падают вследствие падения цен на лен, но площадь льняных посевов, напр., в псковском льноводном районе в 1896 г. не уменьшилась ("Вестн. Фин.", 1897, № 29).

41 Псковская губерния - одна из первых в России по развитию покупки земли крестьянами. По данным "Свода стат. материалов об эконом. положении сельского населения" (изд. канцелярии ком-та м-ров) здесь купчие крестьянские земли составляют 23% к количеству надельной удобной земли; это - maximum из всех 50 губ. На 1 наличную к 1 янв. 1892 г. душу муж. пола крестьянского населения приходится 0,7 дес. купчей земли, в этом отношении только Новгородская и Таврическая губернии выше Псковской.

42 Отход мужчин в Псковской губ. возрос, по данным статистики, с 1865-1875 гг. по 1896 г. почти в 4 раза ("Промыслы крестьянского населения Псковской губ.". Псков, 1898, стр. 3).

43 Закон 4-го июня 1890 года установил следующие признаки сельскохозяйственного винокурения: 1) время производства винокурения, именно с 1-го сентября по 1-е июня, когда нет полевых работ; 2) соответствие между количеством выкуренного спирта и числом десятин пахотной земли в имении. Заводы, которые производят частью сельскохозяйственное, частью промышленное винокурение, называются смешанными (ср. "Вестн. Фин.", 1896. №25, и 1898. № 10).

44 Источники: "Военно-стат. сборник", 427; "Произв. силы", IX, 49 и "Вестн. Фин.", 1898. № 14.

45 Ср. Распопин, l. c. - "Ист.-стат. обзор", l. c., с. 14. Отбросы винокуренного производства (барда) утилизируются нередко (даже коммерческими, а не только сельскохозяйственными заводами) для ведения торгового мясного скотоводства. - Ср. "Сельскохоз. стат. свед.", вып. VII, стр. 122 и passim.

46 С какой гигантской быстротою возрастало именно в центральных земледельческих губерниях употребление картофеля на винокурение, это видно из следующих данных. В 6 губерниях - Курской, Орловской, Тульской, Рязанской, Тамбовской и Воронежской - перекуривалось в среднем за 1864/65 - 1873/74 гг. - 407 тыс. пуд. картофеля в год; за 1874/75- 1883/84 гг. - 7482 тыс. пуд.; за 1884/85-1893/94 гг. - 20 077 тыс. пуд. Для всей Европейской России соответствующие цифры будут: 10 633 тыс. пуд., 30 599 тыс. пуд. и 69 620 тыс. пуд. Число заводов, употреблявших для винокурения картофель, было в указанных губерниях в среднем за 186 7 /68- 1875/76 гг. - 29 в год; за 1876/77-1884/85 гг. - 130; за 1885/86- 1893/94 гг. - 163. Для всей Евр. России соответствующие цифры: 739 - 979-1195 (см. "С.-х. стат. свед.", в. VII).

47 Напр., в земско-статистическом сборнике по Балахнинскому уезду Нижегородской губ. рассчитывается, что возделывание 1 дес. картофеля требует 77,2 рабочих дня, в том числе 59,2 рабочих дня работницы на садку, окучивание, полотье и выкапывание. Наиболее расширяется, след., спрос на поденную работу местных крестьянок.

48 В 1867 г. в Евр. России считали 52 660 рабочих на винокуренных заводах ("Военно-стат. сборник". В VII главе мы покажем, что этот источник вообще в громадной степени преувеличивает число фабрично-заводских рабочих), а в 1890 г. - 26 102 (по "Указателю" Орлова). Рабочие, занятые собственно винокуренным производством, немногочисленны и притом мало отличаются от сельских рабочих. "Все рабочие деревенских заводов, - говорит, напр., д-р Жбанков, - и притом действующих не постоянно, так как рабочие на лето уходят на полевые работы, резко отличаются от постоянных фабричных рабочих: они ходят в крестьянской одежде, сохраняют деревенские привычки и не приобретают особого лоска, свойственного фабричным рабочим" (l. c., II, 121).

49 "Ежег. м-ва фин.", вып. I. - "Военно-стат. сборник". - "Ист.-стат обзор", т. II.

50 "Ист.-стат. обзор", I.

51 "Произв. силы", I, 41.

52 "Вестн. Фин.", 1897, №27, и 1898, № 36. В Европейской России без Царства Польского было в 1896-1898 гг. 327 тыс. дес. посевов свекловицы.

53 Кроме вышеназванных источников см. "Вестн. Фин.", 1898, №32.

54 В среднем за 1890-1894 гг. из 285 тыс. дес. свекловичных посевов в империи принадлежало заводам 118 тыс. дес., плантаторам - 167 тыс. дес. ("Произв. силы", IX, 44).

55 В Евр. России в 1867 г. было занято 80 919 рабочих на свеклосахарных и рафинадных заводах ("Ежег. м-ва фин.", I. "Военно-стат. сборник" и здесь преувеличил это число до 92 тыс., сосчитав, вероятно, одних и тех же рабочих дважды). В 1890 г. соответствующее число - 77 875 рабочих ("Указатель" Орлова).

56 Мы берем данные "Ист.-стат. обзора", как наиболее однородные и сравнимые. "Сборник сведений и материалов по ведомству м-ва фин." (1866, № 4, апрель) считал, по официальным данным д-та торг. и мануф., в 1864 г. в России 55 крахмальных заводов с суммой производства 231 тыс. руб., но сюда вошли, несомненно, мелкие заведения, не относимые теперь к фабрикам. Вообще статистика этого производства очень неудовлетворительна: мелкие заводы то считаются, то (гораздо чаще) опускаются. Напр., в Ярославской губ. "Указатель" Орлова считал в 1890 г. 25 заводов ("Перечень" 1894/95 г. - 20), а по "Обзору Ярославской губернии (вып. II, 1896) в одном Ростовском уезде было 810 картофельно-паточных заводов. Поэтому произведенные в тексте цифры могут характеризовать только динамику явления, отнюдь не действительное развитие производства.

57 "Сборник стат. свед. по Моск. губ.", т. VII, вып. 1, М. 1882.

58 См. приложение к V главе, промысел № 24.

59 L. c., стр. 32. Рабочий день на крестьянских заводиках равен 14 час., а на крупных заводах той же отрасли промышленности (по Дементьеву) преобладает 12-тичасовои рабочий день.

60 Сравните с этим общий отзыв В. Орлова о всей Московской губ. (т. IV сборника, вып. 1, стр. 14): зажиточные крестьяне часто арендуют наделы бедноты, сосредоточивая иногда в своих руках по 5-10 арендованных наделов.

61 Как курьез, отметим, что и г. Пругавин (l. c., 107) и автор описания московского промысла (l. c., 45) и г. В. В. ("Очерки куст. пром.", 127) усмотрели "артельное начало" (или "принцип") в том, что некоторые терочные заведения принадлежат нескольким хозяевам. Наши проницательные народники сумели подметить особое "начало" в товариществе сельских предпринимателей и не заметили никаких новых общественно-экономических "начал" в самом существовании и развитии класса сельских предпринимателей.

62 "Сборник сведений и материалов по ведомству м-ва финансов", 1866, № 4. "Указатель" Орлова, 1-ое и 3-тье издания. Мы не приводим данных о числе заводов, потому что наша фабрично-заводская статистика перепутывает мелкие сельскохозяйственные и крупные промышленные маслобойни, то считая первые, то не считая по разным губерниям в разное время. В 1860-х годах, например, относилась к "заводам" масса мелких маслобоек.

63 Напр., в 1890 г. 11 заводов из 383 имели сумму производства в 7170 тыс. руб. из 12 232 тыс. руб. Эта победа индустриальных предпринимателей над сельскими предпринимателями вызывает глубокое недовольство наших аграриев (напр., г. С. Короленко, l. c.) и наших народников (напр., г. Н. -она, стр. 241-242 "Очерков"). Мы не разделяем их мнений. Крупные заводы повысят производительность труда и обобществят производство. Это с одной стороны. А с другой - положение рабочих на крупных заводах будет, наверное, лучше и не в одном материальном отношении, чем на мелких сельскохозяйственных маслобойнях.

64 В. Ильин. "Экономические этюды и статьи". СПБ. 1899, стр. 139-140. (См. Сочинения, 5 изд., том 2, стр. 351. Ред.)

65 "Сборник стат. свед. по Бирюченскому уезду Воронежской губ." - Промышленных заведений в слободе насчитано 153. По "Указателю" г. Орлова за 1890 г. в этой слободе было 6 маслобойных заводов с 34 рабочими и с суммой произв. 17 тыс. руб., а по "Перечню фабрик и заводов" за 1894/95 г. - 8 заводов с 60 рабочими и с суммой производства 151 тыс. руб.

66 "Ежег. м-ва фин.", I. - "Ист.-стат. обзор", т. I. - "Произв. силы", IX, 62. Площадь табачных посевов сильно колеблется по годам, напр., среднее за 1889-1894 гг. было 47 813 дес. (4180 тыс. пуд. сбора), а за 1892-1894 гг. - 52 516 дес. при 4878 тыс. пуд. сбора. См. "Сборник сведений по России". 1896, стр. 208-209.

67 Белобородов, выше цит. статья в "Сев. Вестн.", 1896, № 2. "Русск. Вед.", 1897 г., № 127 (от 10 мая): разбор судебного дела по иску 20 работниц к хозяину табачной плантации в Крыму повел к тому, что на суде выяснилось множество фактов, рисующих невозможно тяжелое положение занятых на плантации рабочих".

68 "Ист.-стат. обзор", I, с. 2.

69 Ibid.

70 Напр., в Московской губ. См. С. Короленко, "Вольнонаемные труд и т. д.", с. 262.

71 Ibid., стр. 335. 344 и т. д.

72 "Произв. силы". IV, 13.

73 Ibid., с. 31, и "Ист.-стат. обзор", с. 31 и сл.

74 В 60-х годах ввозилось около 1 млн. пудов; в 1878-1880 гг.- 3,8 млн. пуд., в 1886-1890 - 2.6 млн. пуд.; в 1889-1893 - 2 млн. пудов.

75 забегая вперед, укажем здесь, что в 1863 г. в Евр. России было 13 городов с населением в 50 тыс. и более, а в 1897 г. - 44 (см. гл. VIII, § II.

76 См. примеры поселений этого типа в VI и VII главах.

77 См. указания таких селений по губерниям: Вятской, Костромской, Владимирское, Тверской, Московской, Калужской, Пензенской, Нижегородской и мн. др., не говоря уже о Ярославской, в "Ист.-стат. обзоре", I, с. 13 и сл., и в "Произв. силах", IV, 38 и сл. Ср. также земско-статистические сборники по Семеновскому, Нижегородскому и Балахнинскому уездам Нижегородской губернии.

78 "Произв. силы", IV, 42.

79 "Материалы по стат. нар. хоз. в С.-Петербургской губ.", в. V. В действительности огородников гораздо больше, чем указано в тексте, ибо большинство их отнесено к частновладельческому хозяйству, а приведенные данные относятся только к крестьянскому хозяйству.

80 "Произв. силы", IV, 49 и сл. Интересно, что различные села специализируются на производстве отдельных видов овощей.

81 "Ист.-стат. обзор", I. - "Указатель фабрик" г. Орлова. - "Труды комиссии по исследованию кустарной промышленности", вып. XIV, статья г. Столпянского. - "Произв. сипы". IV, 46 и следующие. - "Обзор Ярославской губ.", вып. 2, Ярославль, 1896. Сравнение данных г. Столпянского (1885) и "Указателя" (1890) показывает сильный рост фабричного производства консервов в этом районе.

82 Таким образом, названное издание вполне подтвердило высказанное г-ном Волгиным "сомнение", чтобы "часто переделялась земля, занятая огородами" (назв. соч., 172, примеч.).

83 И здесь наблюдается характерная специализация земледелия: "Замечательно, что в местах, где огородный промысел сделался специальным занятием части населения, другая часть крестьян почти вовсе не разводит никаких овощей, а покупает их на базарах и ярмарках" (С. Короленко, 1 с , 285).

84 "Произв. силы", IV, 50-51. - С. Короленко, l. c., 273. - "Сборник стат. свед. по Моск. губ.", т. VII, вып. 1. - "Сборник стат. свед. о Тверской губ.", т. VIII, вып. 1. Тверской уезд перепись 1886-1890 гг. насчитала здесь у 174 крестьян и 7 частных владельцев более 4426 рам, т. е. в среднем на 1 хозяина - ок. 25 рам. "В крестьянском хозяйстве он (промысел) служит значительным подспорьем, но только для зажиточных крестьян. Если теплицы свыше 20 рам, нанимаются рабочие" (стр. 167).

85 См. данные об этом промысле в приложении к V главе, пром. № 9.

86 Выражение г-на Н. -она о русском крестьянине.

87 Выражение г-на В. Пругавина.

88 Посевы арбузов требуют лучшей обработки почвы и делают ее более производительной при последующем посеве хлебов.

89 Ср. Успенского "Деревенский дневник".

90 Сошлемся, для иллюстрации, на вышецитированные "Материалы" о крестьянском хозяйстве Петербургского уезда. Разнообразнейшие виды торгашества приняли здесь форму различных "промыслов": дачного, квартирного, молочного, огородного, ягодного, "конных заработков", питомнического, ловли раков, рыбного и т. д. Совершенно однородны промыслы подгородных крестьян Тульского уезда: см. статью г. Борисова в IX выпуске "Трудов комиссии по исследованию кустарной промышленности".

91 "Good roads, canals and navigable rivers, by diminishing the expense of carriage, put the remote parts of the country more nearly upon a level with those in the neighbourhood of the town". L. c., vol. I, p. 228-229 ("Хорошие дороги, каналы и судоходные реки, сокращая издержки перевозки, ставят отдаленные части страны на один уровень с окрестностями города". Цитированное сочинение, том I, стр. 228-229. Ред.).

92 На игнорировании указанного обстоятельства построено, между прочим, излюбленное экономистами-народниками положение, что "русское крестьянское хозяйство в большинстве случаев есть хозяйство чисто натуральное" ("Влияние урожаев и хлебных цен", I, 52). Стоит только взять "средние" цифры, сливающие вместе и сельскую буржуазию в сельский пролетариат, - и подобное положение сойдет за доказанное!

93 Именно такими данными ограничиваются, например, авторы книги, названной в предыдущем примечании, когда они говорят о "крестьянстве". Они допускают, что каждый крестьянин сеет именно те хлеба, которые потребляет, сеет все те виды хлебов, которые он потребляет, сеет их именно в той пропорции, в которой они идут на потребление. Не требуется уже особенного труда, чтобы из таких "допущений" (которые противоречат фактам и игнорируют основную черту пореформенной эпохи) сделать "вывод" о преобладании натурального хозяйства.

В народнической литературе можно встретить также следующий остроумный прием рассуждения: каждый отдельный вид торгового земледелия является "исключением" - по сравнению со всем сельским хозяйством в его целом. Поэтому и все торговое земледелие вообще надлежит-де считать исключением, а общим правилом должно признать натуральное хозяйство! В гимназических учебниках логики, в отделе о софизмах, можно найти много параллелей такому рассуждению.

94 "Misère de la philosophie" (Paris, 1896), р. 223 ("Нищета философии" (Париж, 1896), стр. 223. Ред.), автор презрительно называет реакционными иеремиадами вожделения тех, которые жаждут возвращения доброй патриархальной жизни, простых нравов и т. д., которые осуждают "подчинение земли тем же законам, которые управляют и всякой другой промышленности".

Мы вполне понимаем, что весь приведенный в тексте аргумент может показаться народникам не то что не убедительным, а прямо-таки непонятным. Но было бы слишком неблагодарной задачей подробно разбирать такие, напр., мнения, что мобилизация земли - явление "ненормальное" (г. Чупров в прениях о хлебных ценах; стр. 39 стеногр. отчета), что неотчуждаемость крестьянских наделов есть учреждение, которое может быть защищаемо, что отработочная система хозяйства лучше или хотя бы даже не хуже капиталистической и т. д. Все предыдущее изложение содержит опровержение тех политико-экономических доводов, которые приводились народниками в оправдание таких мнений.

95 Западноевропейские романтики в русские народники усердно подчеркивают в этом процессе однобокость капиталистического земледелия, создаваемую капитализмом неустойчивость и кризисы, - и на этом основании отрицают прогрессивность капиталистического движения вперед сравнительно с докапиталистическим застоем.

96 Поэтому, несмотря на различие форм землевладения, к русскому крестьянину вполне приложимо то, что говорит Маркс о мелком французском крестьянине: "Мелкие [парцелльные] крестьяне составляют громадную массу, члены которой живут в одинаковых условиях, не вступая, однако, в разнообразные отношения друг к другу. Их способ производства изолирует их друг от друга, вместо того, чтобы вызывать взаимные сношения между ними. Это изолирование еще усиливается вследствие плохих французских путей сообщения и вследствие бедности крестьян. Их поле производства (Produktionsfeld), парцелла, не допускает никакого разделения труда при ее культуре, никакого применения науки, а, след., и никакого разнообразия развития, никакого различия талантов, никакого богатства общественных отношений. Каждая отдельная крестьянская семья почти что довлеет сама себе, производит непосредственно большую часть того, что она потребляет, приобретая таким образом свои средства к жизни более в обмене с природой, чем в сношениях с обществом. Парцелла, крестьянин и семья, рядом другая парцелла, другой крестьянин и другая семья. Кучка этих единиц образует деревню, а кучка деревень - департамент. Таким образом громадная масса французской нации образуется простым сложением одноименных величин, вроде того, как мешок картофелин образует мешок с картофелем" ["Der achtzehnte Brumaire des Louis Bonaparte", Hmb. 1885. 8. 98-99. ("Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта", Гамбург. 1885, стр. 98-99. Ред.)].

97 "Потребность в союзе, в объединении в капиталистическом обществе не ослабела, а, напротив, неизмеримо возросла. Но брать старую мерку для Удовлетворения этой потребности нового общества совершенно нелепо. Это новое общество требует уже, во-первых, чтобы союз не был местным, сословным, разрядным, во-вторых, чтобы его исходным пунктом было то различие положения и интересов, которое создано капитализмом и разложением крестьянства" [В. Ильин, l. c., 91-92, прим. (См. Сочинения, 5 изд., том 2, стр. 236. Ред.)].

98 Из бесчисленных сетований и воздыхании г-на Н. -она по поводу происходящей у вас капиталистической ломки одно заслуживает особенного внимания: "...Ни удельные безурядицы, ни татарщина не касались форм нашей хозяйственной жизни" (284 стр. "Очерков"), только капитализм обнаружил "пренебрежительное отношение к собственному историческому прошлому" (283). Святая истина! Именно потому и прогрессивен капитализм в русском земледелии, что он обнаружил "пренебрежительное отношение" к "исконным", "освященным веками" формам отработков и кабалы, которых действительно не могли сломать никакие политические бури до "удельных безурядиц" и "татарщины" включительно.

99 В. В. "Очерки теоретической экономии", с. 108 и сл. Н. -он. "Очерки", стр. 214 и сл. Те же идеи у г-на Каблукова. "Лекции по экономии сельского хозяйства", М. 1897. стр. 55 и сл.

100 Чтобы не быть голословным, приведем примеры наших частновладельческих хозяйств, организация которых наиболее приближается к чисто капиталистическому типу. Берем Орловскую губернию ("Земско-стат. сборник по Кромскому у.", т. IV, в. 2. Ор. 1892). Имение дворянина Хлюстина 1129 дес., 562 - под запашкой, 8 строений, разнообразные улучшенные орудия. Искусственное травосеяние. Конский завод Разведение скота. Осушка болот при помощи прорытия канав и дренажа ("осушка производится большей частью в свободное время", с. 146). Число рабочих летом 50-80 чел. в день, зимой - до 30 чел. В 1888 г. был 81 рабочий, из них 25 - летних. В 1889 г. работало 19 плотников. - Имение графа Рибопьер. 3000 лес. - 1293 под запашкой, 898 - в аренде у крестьян. Двенадцатипольный севооборот. Разработка торфа для удобрения, добыча фосфоритов. С 1889 г. вводится опытное поле в 30 дес. Возка навоза зимой и весной. Посев трав. Правильная эксплуатация леса (занимает 200-300 лесорубов с октября по март). Разводится рогатый скот. Ведется молочное хозяйство. Служащих в 1888 г. - 90 чел., из них 34 - летних. - Имение Менщикова в Московской губ. ("Сборник", т. V, в. 2) 23 000 дес. Рабочая сила - за отрезки и по вольному найму. Лесное хозяйство. "Летом лошади и постоянные рабочие заняты около полей, поздней осенью и частью зимой они возят картофель и крахмал на сушильню и крахмальный завод, возят дрова из лесу и доставляют их на станцию, благодаря всему этому труд распределен в течение годичного периода довольно равномерно" (стр. 145), что видно, между прочим, из ведомости о числе отработанных дней по месяцам, лошадных дней в среднем 293 в месяц, колебания: от 223 (апрель) до 362 (июнь). Мужских дней среднее - 216, колебания: от 126 (февраль) до 279 (ноябрь). Женских дней среднее - 23, колебания: от 13 (январь) до 27 (март). Похожа ли эта действительность на ту абстракцию, с которой возятся народники?

101 Крупная капиталистическая промышленность создает бродячий рабочий класс. Образуется он из сельского населения, но занят преимущественно промышленными работами. "Это - легкая инфантерия капитала, перебрасываемая с места на место, смотря по его надобностям... Бродячие рабочие употребляются для различных строительных работ, для дренирования, для производства кирпича, обжигания извести, для железнодорожных работ и т. д." ("Das Kapital", I, S. 692). "Вообще такие крупные предприятия, как жел. дороги, отнимают с рабочего рынка известное число сил, доставить которые могут лишь некоторые отрасли, например, сельское хозяйство..." (ibid., II. В., S. 303).

102 Напр., московская санитарная статистика насчитала в этой губернии 114 381 фабрично-заводского рабочего; это - наличное число, наибольшее "= 146 338. Наименьшее - 94 214 ("общая сводка" и т. д., т. IV, ч. 1, с. 98). В процентах: 128% - 100% - 82%. Увеличивая вообще колебания числа рабочих, капитализм сглаживает и в этом отношении различия между промышленностью и земледелием.

103 Напр., по поводу английских земледельческих отношений Маркс говорит: "Сельских рабочих всегда оказывается слишком много для средних потребностей земледелия и слишком мало для исключительных или временных его потребностей" (I, 725), так что, несмотря на постоянное "относительное перенаселение", деревня оказывается недостаточно населенной. По мере того, как капиталистическое производство овладевает земледелием, - говорит Маркс в другом месте, - образуется, избыточное сельское население. "Часть сельского населения всегда находится в состоянии переходном, готовая превратиться в городское или мануфактурное население" (ib., 668); эта часть населения вечно страдает от безработицы; занятия ее в высшей степени нерегулярны и наиболее дурно оплачиваются (напр., домашняя работа на магазины и пр.).

104 Особенно стоит отметить при этом замечание Маркса о том, что и в земледелии есть способы "более равномерно распределить в течение года" спрос на труд, именно производство более разнообразных продуктов, смена трехполья плодопеременной системой, посев корнеплодов, травосеяние и т. д. Но все эти способы "требуют увеличения вложенного в производство оборотного капитала, расходуемого на заработную плату, удобрение, семена и проч." (ibid., S. 225-226).

105 Говорим "несколько", потому что положение земледельческого рабочего ухудшается далеко не от одной нерегулярности работы.

106 В другом месте Маркс указывает, что "общинная собственность (Geemeineigentum) повсюду составляет дополнение парцелльного [мелкого] земледелия" ("Das Kapital", III, 2, 341).

107 Если вам скажут, что мы забегаем вперед, выставляя такое утверждение, то мы ответим на это следующее. Перед тем, кто хочет изобразить какое-либо живое явление в его развитии, неизбежно и необходимо становится дилемма либо забежать вперед, либо отстать. Середины тут нет. И если все данные показывают, что характер общественной эволюции именно таков, что эта эволюция зашла уже очень далеко (см. II главу), если при этом точно указаны обстоятельства в учреждения, задерживающие данную эволюцию (непомерно высокие подати, сословная замкнутость крестьянства, отсутствие полной свободы мобилизации земли, передвижения и переселения), - тогда в подобном залегании вперед нет никакой ошибки.

108 В защите некоторых из этих учреждений народниками сказывается особенно наглядно реакционный характер их воззрений, постепенно сближающий их все более и более с аграриями.

109 Напомним, что Энгельс незадолго до своей смерти и в такое время, когда земледельческий кризис в связи с падением цен вполне проявил себя, счел необходимым решительно восстать против французских "учеников", которые сделали некоторые уступки доктрине о жизнеспособности мелкого земледелия.

111 См. "Нов Слово", 1896 г., N"" 5, февраль, письмо в редакцию Н. -она, стр. 256-261. Здесь же и "цитата" насчет "морали истории". Замечательно, что ни г. Н -он, ни кто другой из тех многочисленных народнических экономистов, которые пытались сослаться на современный земледельческий кризис в опровержение теории о прогрессивной исторической роли капитализма в земледелии, ни разу не поставили вопроса прямо, на почву определенной экономической теории, - ни разу не изложили тех основании, которые заставили Маркса признать прогрессивность исторической роли земледельческого капитализма, и не указали определенно, какие именно из этих оснований и почему именно они отрицают. И в этом, как и в других случаях, народники-экономисты предпочитают не выступать прямо против теории Маркса, а ограничиваются неопределенными намеками с киванием в сторону "русских учеников". Ограничиваясь в настоящем сочинении экономикой России, мы привели выше мотивы нашего суждения по данному вопросу.

111 Разве не характерны, в самом деле, такие "знамения времени", как известный Antrag Kanitz (предложение Каница. Ред.) в германском рейхстаге или план американских фермеров превратить все элеваторы в государственную собственность?

112 - ни к селу ни к городу; некстати. Ред.

113 - О, святая простота! Ред.